Догматы, каноны и богословские мнения. В чем различие

До́гматы – непререкаемые истины христианского , данные через , хранимые и толкуемые , общеобязательные для всех христиан (некоторые догматы формулировались и раскрывались на ).

Свойствами догматов являются:
– вероучительность,
– богооткровенность,
– ,
– общеобязательность.

Догматы, определенные Вселенскими соборами:
– Догматы, кратко изложенные в , принятом 318-ю святыми отцами I Вселенского собора (Никейского) и 150 святыми отцами II Вселенского собора (Константинопольского).
– Догмат 630 святых отцов IV Вселенского собора (Халкидонского). О двух естествах во едином Лице Господа нашего Иисуса Христа.
– Догмат 170 святых отцов VI Вселенского собора (Константинопольского). О двух волях и действиях в Господе нашем Иисусе Христе.
– Догмат 367 святых отцов VII Вселенского собора (Никейского). Об иконопочитании.

Среди догматов, не обсуждавшихся на Вселенских соборах, можно назвать: догмат о , догмат воскресения, догмат искупления, догмат о Церкви, догмат о приснодевстве Богородицы и др.

Догматы – вероучительное определение Православной Церкви, вводящее человеческий ум в познание Бога. «Все догматы или о Боге говорят, или о видимых и невидимых творениях, или о явленном в них промысле и суде», – указывает св. . Догмат есть превосходящая разум Богооткровенная истина, обладающая, по слову св. , неисследимой глубиной. Будучи итогом Божественного Откровения, догматы являются непререкаемыми и неизменными определениями спасительной христианской веры.

Догматические соборные определения Православия обозначаются греческим словом «орос» (oros). В буквальном смысле оно означает «предел», «границу». Используя догматы, определяет человеческий ум в истинном Богопознании и ограничивает его от возможных ошибок. Формулировка догматических определений в истории Церкви, как правило, связана с ответом на еретические искажения смысла христианства. Принятие догматов не означает введения новых истин. Догматы всегда раскрывают изначальное, единое и целостное учение Церкви применительно к новым вопросам и обстоятельствам.

Наличие строгого и отчетливого вероисповедного сознания – характерная черта Православия. Эта особенность церковного учения восходит уже ко временам апостольской проповеди. Именно апостолам принадлежит первое употребление слова «догмат» в значении вероучительного определения. «Проходя же по городам, они передавали верным соблюдать определения (греч. – ta dogmata), постановленные апостолами и пресвитерами в Иерусалиме», – свидетельствует св. Евангелист Лука (). У апостола Павла в посланиях к Колоссянам () и Ефесянам () слово «догмат» употребляется в значении христианского учения во всей полноте. В таком же смысле слово «догмат» использовалось во II, III и начале IV веков, употреблялось святыми , . Древнейший, предшествовавший периоду Вселенских соборов, догматический памятник Православия – символ веры св. (Чудотворца), написанный им около 260-265 гг.

С IV века слово «догмат» приобретает более определенный смысл. Непрерывная систематизация христианского вероучения ведет к отделению вероучительных и нравственных истин. С вероучительными истинами догмат отождествляется у святых , а на границе IV-V вв. и у . В эпоху Вселенских соборов значение догмата определяется окончательно. Под догматами стали понимать вероучительные истины, которые обсуждались и утверждались на Вселенских Соборах.

«Только злоба еретиков вынуждает нас совершать вещи недозволенные, восходить на вершины недостижимые, говорить о предметах неизреченных, предпринимать исследования запрещенные. Следовало бы довольствоваться тем, чтобы с искренней верой выполнять то, что нам предписано, а именно: поклоняться Богу Отцу, почитать с Ним Бога Сына и исполняться Святым Духом. Но вот мы вынуждены пользоваться нашим слабым словом для раскрытия тайн неизреченных. Заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех Тайн, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ».
свт. (О . 2:2).

Догматы – это незыблемые аксиомы, спорить с которыми – себе во вред. Эти аксиомы есть везде: в математике, в медицине, в технике, в физике. «Если вы попытаетесь оспорить закон земного тяготения прыжком с самолета без парашюта, то шею вы в конечном итоге свернете себе, а не закону тяготения»…
диакон Андрей

Истинная Церковь Христова - есть Вселенская Православная Церковь, частью которой является Русская Православная Церковь.

Источники Православного вероучения (из Православного Катехизиса):

1) Божественное откровение (Ветхий и Новый Завет (в том составе канона, как он был принят Вселенскими Соборами).

2) Священное Предание - все постановления Семи Вселенских Соборов, каноны святых апостолов, десяти Поместных Соборов и 13 -ти святых отцов.

3) Постановления Константинопольских Соборов: 543,843,875-881,1076,1156,1157,1341,1351, 1484гг.

4) Иерусалимского Собора 1640г.

5) Большого Московского Собора 1666-1667гг.(кроме анафемы на старые обряды).

6) Послание Восточных Патриархов (1848г).

7) В понимании Откровения мы руководствуемся учением святых отцов в том, в чем они не противоречат тому,чему учили все всегда и всюду.

8) Апостольское преемство РПЦ идет от Патриарха АлексеяI (симандский), принявшему хиротонию в 1913г патриархом Антиохийским Григорием IV, и последующиеимеют апостольское преемство от епископов Синодального постановления.

Учителя Церкви православной

Вселенские учителя: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст (они раскрыли понимание Святой Троицы, ввели в богословский лексикон греческий термин «ипостась», с помощью которого смогли выразить тайну единой природы божией и различия ипостасей Отца, Сына и Святого Духа) – IV век.

Афанасий Великий (святитель) – борец против Арианской ереси - IV век.

Арий, не признав божественное достоинство Иисуса Христа и Его равенство Богу Отцу, тем самым сводил на нет спасительное значение крестного подвига Богочеловека.

Максим Исповедник – простой монах, боролся против монофелитов, отрицавших присутствие в Богочеловеке Иисусе Христе человеческой воли. (VII – VIII века)

Иоанн Дамаскин – (VII век), живший на Ближнем Востоке – защитник иконопочитания.

Церковные писатели , жившие в первые века Христианства: Тертуллиан, Ориген, Климент Александрийский, Блаженный Августин. Их творения посвещены полемике с язычниками и порой содержали мнения, в последствии не принятые Церковью.

Краткие сведения о Вселенских соборах

Вселенских Соборов в истинной Православной Церкви Христовой было семь:

• Никейский
• Константинопольский
• Ефесский
• Халкидонский
• Константинопольский 2-й
• Константинопольский 3-й, и
• Никейский 2-й.

О Вселенских соборах

ПЕРВЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Первый Вселенский Собор был созван в 325 г., в гор. Никее, при императоре Константине Великом.

Созван этот Собор был против лжеучения александрийского священника Ария, который отвергал Божество и предвечное рождение второго Лица Св. Троицы, Сына Божия, от Бога Отца; и учил, что Сын Божий есть только высшее творение.

На Соборе участвовало 318 епископов, среди которых были: Св. Николай Чудотворец, Иаков епископ Низибийский, Спиридон Тримифунтский, Св. Афанасий Великий, бывший в то время еще в сане диакона и др.

Собор осудил и отверг ересь Ария и утвердил непреложную истину - догмат; Сын Божий есть истинный Бог, рожденный от Бога Отца прежде всех веков и так же вечен, как Бог Отец; Он рожден, а не сотворен, и единосущен с Богом Отцом.

Чтобы все православные христиане могли точно знать истинное учение веры, оно было ясно и кратко изложено в первых семи членах Символа Веры.

На этом же Соборе было постановлено праздновать Пасху в первый воскресный день посл первого весеннего полнолуния, определено было также священникам быть женатыми, и установлены были многие другие правила.

ВТОРОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Второй Вселенский Собор был созван в 381 г., в гор. Константинополе, при императоре Феодосии Великом.

Созван этот Собор был против лжеучения бывшего арианского епископа константинопольского Македония, который отвергал Божество третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого; он учил, что Дух Святый не есть Бог, и называл Его тварью или сотворенною силою и при том служебною Богу Отцу и Богу Сыну так как Ангелы.

На Соборе присутствовало 150 епископов, среди которых были: Григорий Богослов (он был председателем Собора), Григорий Нисский, Мелетий Антиохийский, Амфилохий Иконийский, Кирилл Иерусалимский и др.

На Соборе ересь Македония была осуждена и отвергнута. Собор утвердил догмат о равенстве и единосущии Бога Духа Святого с Богом Отцом и Богом Сыном.

Собор также дополнил Никейский Символ Веры пятью членами, в которых излагается учение: о Святом Духе, о Церкви, о таинствах, о воскресении мертвых и жизни будущего века. Таким образом составился Никеоцареградский Символ Веры, который и служит руководством для Церкви на все времена.

ТРЕТИЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Третий Вселенский Собор был созван в 431 г., в гор. Ефесе, при императоре Феодосии 2-м Младшем.

Собор был созван против лжеучения константинопольского архиепископа Нестория, который нечестиво учил, будто Пресвятая Дева Мария родила простого человека Христа, с Которым, потом, Бог соединился нравственно, обитал в Нем, как в храме, подобно тому, как прежде обитал в Моисее и других пророках. Потому и Самого Господа Иисуса Христа Несторий называл богоносцем, а не Богочеловеком, а Пресвятую Деву называл христородицею, а не Богородицею.

На Соборе присутствовало 200 епископов.

Собор осудил и отверг ересь Нестория и постановил признавать соединение в Иисусе Христе, со времени воплощения, двух естеств: Божеского и человеческого; и определил: исповедовать Иисуса Христа совершенным Богом и совершенным Человеком, а Пресвятую Деву Марию, - Богородицею.

Собор также утвердил Никеоцареградский Символ Веры и строго воспретил делать в нем какие бы то ни было изменения и дополнения.

ЧЕТВЕРТЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Четвертый Вселенский Собор был созван в 451 году, в гор. Халкидоне, при императоре Маркиане.

Собор был созван против лжеучения архимандрита одного константинопольского монастыря Евтихия, который отвергал человеческую природу в Господе Иисусе Христе. Опровергая ересь, и защищая Божественное достоинство Иисуса Христа, он сам впал в крайность, и учил, что в Господе Иисусе Христе человеческое естество было совершенно поглощено Божеством, почему в Нем следует признавать только одно Божеское естество. Это лжеучение называется монофизитством, а последователи его называются монофизитами (одноестественниками).

На Соборе присутствовало 650 епископов.

Собор осудил и отверг лжеучение Евтихия и определил истинное учение Церкви, а именно, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек: по Божеству Он вечно рождается от Отца, по человечеству Он родился от Пресвятой Девы и во всем подобен нам, кроме греха. При воплощении (рождении от Девы Марии) Божество и человечество соединилось в Нем, как едином Лице, неслиянно и неизменно (против Евтихия), нераздельно и неразлучно (против Нестория).

ПЯТЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Пятый Вселенский Собор был созван в 553 году, в городе Константинополе, при знаменитом императоре Юстиниане I.

Собор был созван по поводу споров между последователями Нестория и Евтихия. Главным предметом споров были сочинения трех учителей сирийской церкви, пользовавшихся в свое время известностью, именно Феодора Мопсуетского, Феодорита Кирского и Ивы Едесского, в которых ясно выражались несторианские заблуждения, а на Четвертом Вселенском Соборе ничего не было упомянуто о этих трех сочинениях.

Несториане в споре с евтихианами (монофизитами) ссылались на эти сочинения, а евтихиане находили в этом предлог отвергать самый 4-й Вселенский Собор и клеветать на Православную Вселенскую Церковь, что она будто бы уклонилась в несторианство.

На Соборе присутствовало 165 епископов.

Собор осудил все три сочинения и самого Феодора Мопсуетского, как не раскаявшегося, а относительно двух остальных осуждение ограничилось только их несторианскими сочинениями, сами же они были помилованы, т. к. отказались от своих ложных мнений и скончались в мире с Церковью.

Собор снова повторил осуждение ереси Нестория и Евтихия.

ШЕСТОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Шестой Вселенский Собор был созван в 680 году, в городе Константинополе, при императоре Константине Погонате, и состоял из 170 епископов.

Собор созван был против лжеучения еретиков - монофелитов, которые, хотя признавали в Иисусе Христе два естества, Божеское и человеческое, но одну Божественную волю.

После 5-го Вселенского Собора волнения, производимые монофелитами продолжались и грозили Греческой Империи большою опасностью. Император Ираклий, желая примирения, решил склонить православных к уступке монофелитам и силою своей власти повелевал признавать в Иисусе Христе одну волю при двух естествах.

Защитниками и изъяснителями истинного учения Церкви явились Софроний, патриарх Иерусалимский и константинопольский монах Максим Исповедник, которому за твердость веры вырезали язык и отрубили руку.

Шестой Вселенский Собор осудил и отверг ересь монофелитов, и определил признавать в Иисусе Христе два естества -Божеское и человеческое, - и по этим двум естествам - две воли, но так, что человеческая воля во Христе не противна, а покорна Его воле Божественной.

Достойно внимания, что на этом Соборе произнесено было отлучение в числе других еретиков, и Римского папы Гонория, признавшего учение о единоволии православным. Определение Собора подписали и римские легаты: пресвитеры Феодор и Георгий, и диакон Иоанн. Это ясно указывает, что высшая власть в Церкви принадлежит Вселенскому Собору, а не папе Римскому.

Через 11 лет Собор вновь открыл заседания в царских палатах называемых Трулльскими, для решения вопросов по преимуществу, относящихся к церковному благочинию. В этом отношении он как бы дополнил Пятый и Шестой Вселенские Соборы, потому и называется Пято-шестым.

Собор утвердил правила, которыми Церковь должна управляться, а именно: 85 правил Св. Апостолов, правила 6-ти Вселенских и 7-ми поместных Соборов, и правила 13 Отцов Церкви. Эти правила впоследствии были дополнены правилами Седьмого Вселенского Собора и еще двух Поместных Соборов, и составили так называемый "Номоканон", а по-русски "Кормчая Книга", которая и является основанием церковного управления Православной Церкви.

На этом Соборе осуждены были некоторые нововведения Римской Церкви, не согласные с духом постановлений Церкви Вселенской, а именно: принуждение к безбрачию священников и диаконов, строгие посты в субботы Великого Поста, и изображение Христа в виде агнца (ягненка).

СЕДЬМОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Седьмой Вселенский Собор был созван в 787 году, в гор. Никее, при императрице Ирине (вдове императора Льва Хозара), и состоял из 367 отцов.

Собор был созван против иконоборческой ереси, возникшей за 60 лет до Собора, при греческом императоре Льве Исавре, который, желая обратить магометан в христианство, считал необходимым уничтожить почитание икон. Эта ересь продолжалась при сыне его Константине Копрониме и внуке Льве Хозаре.

Собор осудил и отверг иконоборческую ересь и определил - поставлять и полагать в св. храмах, вместе с изображением Честного и Животворящего Креста Господня, и святые иконы, почитать и воздавать им поклонение, возводя ум и сердце к Господу Богу, Божией Матери и Святым, на них изображенным.

После 7-го Вселенского Собора, гонение на святые иконы снова было воздвигнуто последующими тремя императорами: Львом Армянином, Михаилом Бальбою и Феофилом и около 25 лет волновало Церковь.

Почитание св. икон было окончательно восстановлено и утверждено на Поместном Константинопольском Соборе в 842 году, при императрице Феодоре.

На этом Соборе, в благодарность Господу Богу, даровавшему Церкви победу над иконоборцами и всеми еретиками, установлен праздник Торжества Православия, который положено праздновать в первое воскресенье Великого Поста и который празднуется и доселе во всей Вселенской Православной Церкви.

ПРИМЕЧАНИЕ : Римско-Католическая Церковь, вместо семи, признает более 20 Вселен. соборов, неправильно включая в это число соборы, бывшие в Западной Церкви после разделения Церквей, а лютеране, не смотря на пример Апостолов и признание всей Христианской Церкви, не признают ни одного Вселенского Собора.

Закон Божий Серафима Слободского

Точное изложение православной веры - прп. Иоанн Дамаскин.

О видимой твари.

Сам Бог наш, в Троице и Единице прославляемый, сотворил небо и землю, и вся, яже в них (Пс. 145, 6 ), приведя все из не сущего в бытие: иное из не бывшего прежде вещества, как-то: небо, землю, воздух, огонь, воду; а другое из этих уже созданных Им веществ, как-то: животных, растения, семена. Ибо это, по повелению Создателя, произошло из земли, воды, воздуха и огня.

Православие

Православие сложилось на территории Византийской империи и служило идеологической опорой императорской власти. Оно не имело и единого церковного центра, поскольку с самого начала своего формирования церковная власть в Византии была сосредоточена в руках четырех Патриархов: Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. Причем Патриарх Константинопольский, хотя и именовался вселенским, являлся всего лишь первым среди равных. По мере распада Византийской империи каждый из упомянутых Патриархов стал возглавлять самостоятельную (автокефальную) поместную Православную Церковь. Впоследствии автокефальные и автономные Православные Церкви возникли и в других странах - главным образом на Ближнем Востоке и в Восточной Европе. Основу православного вероисповедания составляют Священное Писание (Библия) и Священное предание (решения первых семи Вселенских Соборов и труды Отцов Церкви II - VIII вв.). Основные принципы православия как вероисповедной системы изложены в 12 пунктах (членах) символа веры, принятого на первых двух Вселенских Соборах в Никее (325 г.) и Константинополе (381 г.).

Важнейшими постулатами православного вероучения являются догматы: триединства Бога, Боговоплощения, Искупления, Воскресения и Вознесения Иисуса Христа. Формально считается, что догматы не подлежат изменению и уточнению не только по содержанию, но и по форме.

Для православия характерен сложный, детально разработанный культ. Богослужения в православии намного более продолжительны, чем в других христианских конфессиях, и включают в себя множество обрядов. Основным богослужением является Литургия. Важная роль отводится праздникам, главным из которых (согласно общехристианской традиции) является Воскресение Христово (Пасха).

Духовенство в православии делится на "белое" (женатые приходские священники) и "черное" (монашествующие, дающие обет безбрачия). Имеются мужские и женские монастыри. Церковная иерархия (епископат) формируется только из представителей "черного" духовенства. Высшим епископским саном является патриарх.

В настоящее время большинство Православных Церквей (за исключением Иерусалимской, Русской, Сербской и Грузинской Церкви) пользуются в богослужебной практике новым стилем (григорианским календарем), но дату Пасхи определяют по старому юлианскому календарю.

При общности вероучения и обрядности каждая поместная православная Церковь (как автокефальная, так и автономная) имеет свою специфику не только конфессионального, но и этнического характера.

В настоящее время в православии насчитывается 15 автокефальных (Константинопольская, Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Кипрская, Элладская, Албанская, Польская, Чехословацкая, Американская) и 4 автономных Церкви (Синайская, Финляндская, Критская и Японская).

Догматы

Для всех христиан церковь едина и универсальна: она есть Тело Христово. Однако православные считают, что поскольку церковь не ограничена ни во времени, ни в пространстве и является предложенной людям новой жизнью с Христом и во Христе, то организационная структура церкви представляет лишь относительный интерес. Понятие главы церкви – викария Христа, как говорят католики про папу, – является шокирующим, поскольку Христос реально присутствует и живет в Своей Церкви.

Нет никакой необходимостии в формальном провозглашении новых догматов. Всякая запись на человеческом языке может быть неправильно истолкована. Лишь помощь Святого Духа позволяет прочесть Священное Писание с абсолютной ясностью. Кроме того, в начальный период существования церкви никаких догматов не было. Лишь несовершенство человеческой природы заставляет хотя бы в минимальной степени интеллектуально структурировать веру. Все существенное для этого было выражено в символе веры Никейского Собора 325 г. и богословских определениях семи Вселенских Соборов, последний из которых также проходил в Никее в 787 г.

В Символе веры, принятом на Никейском и Константинопольском Вселенских соборах, эти основы вероучения сформулированы в 12 частях или членах:

«Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век: Света, от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенная единосущна Отцу. Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплатившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечщася. Распятого же за ны при Понтийскем Пилате, и страдавша и погребенна. И воскресшего в третий день, по Писанием. И восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судите живым и мертвым. Его же царствию не будет конца. И в Духе Святого Господа Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном с поклоняема и сславима, глаголавшаго пророки. Во Едину святую, соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых и жизни будащаго века. Аминь.»

В первом члене говориться о Боге как творце мира – первой ипостаси Святой Троицы.

Во втором – о вере в Сына Божия единородного – Иисуса Христа.

Третий – это догмат боговоплощения, согласно которому Иисус Христос, оставаясь Богом, вместе с тем стал человеком, родившись от девы Марии.

Четвертый член Символа веры – о страдании и смерти Иисуса Христа. Это догмат искупления.

Пятый – о воскресении Иисуса Христа.

В шестом говорится о телесном вознесении Иисуса Христа. на небо.

В седьмом – о втором, грядущем приществии Иисуса Христа на землю.

Восьмой член Символа веры – о вере в Духа Святого.

В девятом – об отношении к церкви.

В десятом – о таинстве Крещения.

В одинадцатом – о будущем всеобщем воскресении мертвых.

В двенадцатом члене – о жизни вечной.

Православие старается не столько убедить, сколько очаровать и успокоить. Его иерархия прежде всего занимается исполнением религиозных священнодействий и совершением таинств. Священники значительно охотнее посвящают себя литургии и молитве, чем деятельности в миру. Православный верующий охотно принимает мистическое и стремится, скорее, уйти от мира, чем жить в нем.

Жизнь церкви проходит вне времени; религиозные службы, в особенности во время больших праздников, длинны и сложны и апеллируют больше к чувству и воображению, чем к разуму: в конце концов верующий забывает, где он находится – на Земле или на небе.

В своей литургической жизни православные уделяют особое внимание почитанию Божьей Матери, совершению семи таинств и поклонению иконам и святым мощам. Православная духовность воспринимает «предание» как верность Иисусу Христу и любовь к своей церкви, чем как интеллектуальное размышление над священными текстами. В этом чувственном поиске Божественного первостепенное место занимает икона. Она, конечно, не является идолом – это лишь средство сконцентрировать духовное внимание на тайне Воплощения: то, что Бог сделался Человеком в лице Иисуса Христа, находит свою параллель в образе (иконе), созданном иконописцем.

Важнейшими постулатами православного вероучения являются догматы: триединства Бога, Боговоплощения, Искупления, Воскресения и Вознесения Иисуса Христа. Формально считается, что догматы не подлежат изменению и уточнению не только по содержанию, но и по форме.

Для православия характерен сложный, детально разработанный культ. Богослужения в православии намного более продолжительны, чем в других христианских конфессиях, и включают в себя множество обрядов. Основным богослужением является Литургия. Важная роль отводится праздникам, главным из которых (согласно общехристианской традиции) является Воскресение Христово (Пасха).

Духовенство в православии делится на "белое" (женатые приходские священники) и "черное" (монашествующие, дающие обет безбрачия). Имеются мужские и женские монастыри. Церковная иерархия (епископат) формируется только из представителей "черного" духовенства. Высшим епископским саном является патриарх.

В настоящее время большинство Православных Церквей (за исключением Иерусалимской, Русской, Сербской и Грузинской Церкви) пользуются в богослужебной практике новым стилем (григорианским календарем), но дату Пасхи определяют по старому юлианскому календарю.

При общности вероучения и обрядности каждая поместная православная Церковь (как автокефальная, так и автономная) имеет свою специфику не только конфессионального, но и этнического характера.

В настоящее время в православии насчитывается 15 автокефальных (Константинопольская, Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Кипрская, Элладская, Албанская, Польская, Чехословацкая, Американская) и 4 автономных Церкви (Синайская, Финляндская, Критская и Японская).

Для всех христиан церковь едина и универсальна: она есть Тело Христово. Однако православные считают, что поскольку церковь не ограничена ни во времени, ни в пространстве и является предложенной людям новой жизнью с Христом и во Христе, то организационная структура церкви представляет лишь относительный интерес. Понятие главы церкви – викария Христа, как говорят католики про папу, – является шокирующим, поскольку Христос реально присутствует и живет в Своей Церкви.

Нет никакой необходимостии в формальном провозглашении новых догматов. Всякая запись на человеческом языке может быть неправильно истолкована. Лишь помощь Святого Духа позволяет прочесть Священное Писание с абсолютной ясностью. Кроме того, в начальный период существования церкви никаких догматов не было. Лишь несовершенство человеческой природы заставляет хотя бы в минимальной степени интеллектуально структурировать веру. Все существенное для этого было выражено в символе веры Никейского Собора 325 г. и богословских определениях семи Вселенских Соборов, последний из которых также проходил в Никее в 787 г.

В Символе веры, принятом на Никейском и Константинопольском Вселенских соборах, эти основы вероучения сформулированы в 12 частях или членах:

«Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век: Света, от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенная единосущна Отцу. Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплатившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечщася. Распятого же за ны при Понтийскем Пилате, и страдавша и погребенна. И воскресшего в третий день, по Писанием. И восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судите живым и мертвым. Его же царствию не будет конца. И в Духе Святого Господа Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном с поклоняема и сславима, глаголавшаго пророки. Во Едину святую, соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых и жизни будащаго века. Аминь.»

Жизнь церкви проходит вне времени; религиозные службы, в особенности во время больших праздников, длинны и сложны и апеллируют больше к чувству и воображению, чем к разуму: в конце концов верующий забывает, где он находится – на Земле или на небе.

В своей литургической жизни православные уделяют особое внимание почитанию Божьей Матери, совершению семи таинств и поклонению иконам и святым мощам. Православная духовность воспринимает «предание» как верность Иисусу Христу и любовь к своей церкви, чем как интеллектуальное размышление над священными текстами. В этом чувственном поиске Божественного первостепенное место занимает икона. Она, конечно, не является идолом – это лишь средство сконцентрировать духовное внимание на тайне Воплощения: то, что Бог сделался Человеком в лице Иисуса Христа, находит свою параллель в образе (иконе), созданном иконописцем.

Догматы веры

До́гматы - это непререкаемые вероучительные истины (аксиомы христианского вероучения), данные через Божественное Откровение, определенные и сформулированные Церковью на Вселенских Соборах (в отличие от частных мнений).

Свойствами догматов являются: вероучительность, богооткровенность, церковность и общеобязательность.

Вероучительность означает, что содержанием догматических истин является учение о Боге и Его икономии (т.е. Божьего замысла о спасении человеческого рода от греха, страдания и смерти).

Богооткровенность характеризует догматы как истины, открытые Самим Богом, ибо Апостолы приняли учение не от человеков, но через откровение Иисуса Христа (Гал. 1:12). По своему содержанию они не являются плодом деятельности естественного разума, подобно научным истинам или философским утверждениям. Если философские, исторические и научные истины относительны и со временем могут уточняться, то догматы - это истины абсолютные и неизменные, ибо слово Божие есть истина (Ин. 17:17) и пребывает вовеки (1Пет. 1:25).

Церковность догматов указывает на то, что только Вселенская Церковь на своих Соборах придает христианским истинам веры догматический авторитет и значение. Это не значит, что Церковь сама создает догматы. Она, как «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15) лишь безошибочно устанавливает за той или иной истиной Откровения значение неизменного правила веры.

Общеобязательность догматов означает, что эти догматы раскрывают сущность христианской веры, необходимой для спасения человека. Догматы - незыблемые законы нашей веры. Если в литургической жизни отдельных Православных Поместных Церквей имеется некоторое своеобразие, то в догматическом учении между ними - строгое единство. Догматы обязательны для всех членов Церкви, поэтому она долготерпит любые грехи и слабости человека в надежде на его исправление, но не прощает того, кто упрямо стремится замутить чистоту апостольского учения.

Православные догматы формулировались и утверждались на 7 Вселенских соборах. Краткое изложение основных истин (догматов) христианской веры, содержится в .

Будучи итогом Божественного Откровения, догматы являются непререкаемыми и неизменными определениями спасительной христианской веры.

Догматические определения являются не столько раскрытием учения о Боге, сколько указанием границ, за которыми находится область заблуждений и ереси. В своей глубине каждый догмат остается непостижимой тайной. Используя догматы, Церковь ограничивает человеческий ум от возможных ошибок в истинном Богопознании.

Как правило, православные догматы формулировались только при возникновении ересей. Принятие догматов не означает введения новых истин. Догматы всегда раскрывают изначальное, единое и целостное учение Церкви применительно к новым вопросам и обстоятельствам.

Если любой грех - следствие слабости воли, то ересь - «упорство воли». Ересь есть упорное противление истине и как хула на Духа Истины непростительна.

Таким образом, догматы призваны помочь каждому человеку иметь точное, недвусмысленное представление о Боге и его взаимоотношениях с миром, и ясно понимать, где заканчивается христианство и начинается ересь. Поэтому спор о догматах имеет в христианстве самое важное и острое значение, и именно разногласия в понимании догматов влекут за собой самые серьезные и почти непреодолимые расколы. Именно таковы разногласия между православием, католицизмом и протестантскими церквами, которые в очень многих вопросах более или менее едины, но в некоторых - абсолютно противоречат друг другу, и это противоречие не может быть преодолено дипломатическим компромиссом, потому что они спорят не о вкусах или политике, а о самой Истине, как она есть на самом деле.

Но одного только знания о Боге для верующего человека недостаточно: необходимо ещё молитвенное общение с ним, необходима жизнь в Боге, а для этого нужны не только правила мышления, но правила поведения, то есть то, что называется канонами.

Каноны Православной Церкви

Церковные каноны - это основные церковные правила, определяющие порядок жизни Православной Церкви (ее внутренне устройство, дисциплину, частные аспекты жизни христиан). Т.е. в отличие от догматов, в которых сформулировано вероучение Церкви, в канонах определены нормы церковной жизни.

Спрашивать о том, зачем Церкви нужны каноны можно с тем же успехом, как и спрашивать о том, зачем государству нужны законы. Каноны - это правила, по которым члены Церкви должны служить Богу и организовывать свою жизнь так, чтобы постоянно поддерживать это состояние служения, эту жизнь в Боге.

Как и любые правила, каноны призваны не осложнять жизнь христианину, а наоборот, помочь ему ориентироваться в сложной церковной реальности и в жизни вообще. Если бы никаких канонов не было, то церковная жизнь представляла собой полный хаос, да и вообще само существование Церкви как единой организации на земле было бы невозможно.

Каноны едины для всех православных людей всех стран , утверждены на Вселенских и Поместных соборах и отмене не подлежат . Т.е. авторитет священных канонов вечен и безусловен . Каноны являются непререкаемым законом, определяющим строй и управление Церкви.

Каноны Церкви являют собой образец для каждого верующего, на основании которого он должен строить свою жизнь или проверять правильность своих поступков и действий. Всякий, кто удаляется от них - удаляется от правильности, от совершенства, от праведности и святости.

Раскол по каноническим вопросам в Церкви носит столь же принципиальный характер, что и по догматическим, но его легче преодолеть, потому что он касается не столько мировоззрения - во что мы верим , сколько нашего поведения - как мы верим . Большинство расколов по каноническим вопросам касаются темы церковной власти, когда какая-то группа по каким-то причинам вдруг считает существующую церковную власть «незаконной» и объявляет свою полную независимость от Церкви, а иногда даже считает «истинной церковью» только себя. Таков был раскол со старообрядцами, таковы сегодняшние расколы на Украине, таковыми могут быть очень многие маргинальные группы, называющие себя «истинными» или «автономными» православными. Причем, на практике с такими раскольниками Православной Церкви зачастую бывает гораздо сложнее общаться, чем с догматическими расколами, потому что жажда власти и независимости у людей очень часто бывает сильнее стремления к Истине.

Тем не менее, каноны могут видоизменяться в истории, сохраняя, однако, свой внутренний смысл . Святые Отцы блюли не букву канона, а именно тот смысл, который Церковь в него вкладывала, ту мысль, которую она в нем выражала. Например, некоторые каноны, не относящиеся к существу церковной жизни, в силу изменившихся исторических условий, иногда теряли свое значение и упразднялись. Теряли в свое время и буквальное значение и наставления Св. Писания. Так, мудрое учение св. ап. Павла об отношениях господ и рабов утратило свой буквальный смысл с падением рабства, но лежащий в этом учении духовный смысл имеет, можно сказать, непреходящее значение и слова великого Апостола и теперь могут и должны являться нравственным руководством во взаимоотношениях христиан, стоящих на разных ступенях социальной лестницы, несмотря на провозглашенные начала свободы, равенства и братства.

При попытке применения церковных канонов к современным обстоятельствам необходимо учитывать mens legislatoris - намерение законодателя, т.е. изначально вкладываемый в канон смысл, исторический и культурный аспекты.

Современные революционные церковные реформаторы и обновленцы разного типа, пытаясь внести изменения в церковные каноны, в свое оправдание ссылаются на церковные реформы патриарха Никона. Но едва ли эта ссылка может служить оправданием теперешних реформаторов. Достаточно указать на то, что при Никоне не была нарушена преемственность Апостольской иерархии. Кроме того, тогда не было посягательства ни на вероучение, ни на нравоучение Церкви. Наконец, реформы, имевшие место при патриархе Никоне, получили санкцию восточных патриархов.

В Русской Православной Церкви все каноны издаются в «Книге правил» .

«Книга Правил» представляет собою свод законов, исшедших от Апостолов и св. Отцов Церкви - законов, утвержденных Соборами и положенных в основу христианского общества, как норма его бытия.

В этом сборнике находятся правила св. Апостолов (85 правил), правила Вселенских Соборов (189 правил), десяти Поместных (334 правила) и правила тринадцати св. Отцов (173 правила). Рядом с этими основными правилами имеют еще силу несколько канонических сочинений Иоанна Постника, Никифора Исповедника, Николая Грамматика, Василия Великаго, Иоанна Златоустаго и Анастасия (134 правила). - 762 .

В обширном смысле, канонами называются все постановления Церкви, как относящиеся к вероучению, так и касающиеся устройства Церкви, ее учреждений, дисциплины и религиозной жизни церковного общества.

Богословское мнение

Конечно опыт христианства шире и полнее догматов Церкви. Ведь догматизировано только самое необходимое и существенно важное для спасения. Остается еще немало таинственного и нераскрытого в Священном Писании. Это обуславливает существование богословских мнений .

Богословское мнение не является общецерковным учением, подобно догмату, но является личным суждением того или иного богослова. Богословское мнение должно заключать в себе истину, как минимум, непротиворечащую Откровению.

Безусловно, всякий произвол в богословии исключается. Критерием истинности того или иного мнения является его согласие со Священным Преданием, а критерием допустимости - не противоречие с ним. В основании православных и правомерных богословских мнений и суждений должны лежать не логика и рассудочный анализ, но прямое видение и созерцание. Это достигается через молитвенный подвиг, через духовное становление верующей личности...

Богословские мнения не являются непогрешимыми. Так, в сочинениях некоторых отцов Церкви нередко встречаются и ошибочные богословские мнения, тем не менее не противоречащие Священному Писанию.

По словам святителя Григория Богослова, вопросы творения, искупления, последних судеб человека принадлежат области, где богослову предоставлена некоторая свобода во мнениях.

ДОГМАТЫ ХРИСТИАНСТВА

…Теперь ведь видим мы

как бы посредством зеркала,

в загадке.

К Коринфянам 1, гл.13

"ДОГМА" - ныне ругательное слово, знак непререкаемости раз навсегда произнесенных авторитетных суждений, символ мертвенности духа, идеологического упрямства, насилия над свободною мыслью… Увы! Это слово - церковного происхождения; и еще совсем недавно имел место позорный факт догматического насилия - запрещение трудов покойного о. Пьера Тейяр де Шардена во имя католической догмы о библейском Адаме.

Для правильного взгляда на дело нужно возвратиться к истинному. первоначальному значению слова. По греческому словарю "ДОГМА" (во множественном числе "ДОГМАТЫ") - это "мнение", "постановление", "решение". В церковной истории ДОГМАТЫ - это решения, постановления соборов по вопросам учения веры. Постановления эти были вызваны появлением "ересей" - ложных учений, претендовавших на всеобщее признание, ставших предметом споров и разделений. Те, кто близко изучал историю соборов, говорят об отнюдь не вдохновляющих явлениях: засилье императорской власти, добивавшейся принудительного единства государственной религии; придворные интриги, личные ссоры; фанатические преследования инакомыслящих с обеих сторон… Вот живое и очень авторитетное свидетельство:

"…Сказать правду, я решился вообще избегать всякого собрания епископов. Я никогда не видел ни одного такого примера, когда бы собор делал какое?либо добро, или не делал больше вреда, чем добра. Распря и честолюбие господствуют в них (не думай, что я выражаюсь слишком резко) до невероятной степени" (святитель Григорий Богослов, Письмо). Но при всех исторических грехах и злоупотреблениях авторитет некоторых соборов стал впоследствии общепризнанным и их назвали "вселенскими. У древней "неразделенной" Церкви было всего С Е М Ь таких общепризнанных, вселенских соборов. Их постановления по вопросам вероучения и суть ДОГМАТЫ нашего Восточного христианства. Итак, должно устранить сначала важное недоразумение: догматы - это не "мистические факты", как иногда превыспренне о них выражаются; ДОГМАТЫ - НЕ ФАКТЫ, А СЛОВА, постановления соборов по поводу ересей. Не было бы ересей - не было бы и догматов.

После так называемого "разделения церквей" на Западе продолжалось составление догматов. Католики и протестанты обличали друг друга и выносили пространные изложения веры, обязательные в отдельности для всех католиков и для всех протестантов. У католиков это догматическое творчество вылилось в детальную систему вероучений. В прошлом столетии католики приняли догмат о том, что Папа и без собора может единолично выносить решения по вопросам веры. Совсем недавно Папа Пий XII воспользовался этим правом и составил новый догмат о телесном Вознесении Божией Матери… Не считаю нужным рассматривать эти позднейшие католические и протестантские догматы: ясно, что они не имеют общехристианского значения. Другое дело - догматы древней "не–разделенной" Церкви: их признают и католики, а в общем?то, я полагаю, и все христиане. Эти ДОГМАТЫ и буду вспоминать по порядку.

Первый догмат христианства был принят на соборе 325 года против ереси арианства. Догмат изложен в древней форме "Символа" - исповедания веры, которое читалось при так называемом "оглашении", приготовлении к принятию таинства святого Крещения:

во единаго БОГА

Вседержителя,

Творца небу и земли,

видимым же всем и невидимым.

"То такое Бог в действительности, это всегда будет сокрыто от нас, и высшее знание, какое мы можем иметь о БОГЕ в этой жизни - это то, что Он несравненно выше всякого представления, которое мы можем когда?либо образовать о Ем" (св. Фома Аквинский, "Об истине"). Известно. что в конце земной жизни великий схоластик перестал заниматься схоластикой:

"… Его друг Реджинальд просил его вернуться к книгам и включиться в споры. Тогда св. Фома сказал с удивительным волнением: "Я не могу больше писать". Реджинальд не отошел, и св. Фома ответил с еще большей силой: "я не могу писать. Я видел вещи, перед которыми все мои писания - как солома" (Г, Честертон, "Св. Фома Аквинат"). К сожалению, у меня нет цитат на эту тему из творений великих мистиков Восточного христианства. Вот только один отрывок - свидетельство преподобного Симеона Нового Богослова (XI в.). "БОГ столько познается нами, сколько может кто увидеть безбрежного моря, стоя на краю его ночью с малою в руках зажженной свечею. Много ли, думаешь ты, увидит он из всего безбрежного моря? Конечно, малость некую или почти ничего. При всем том, он хорошо видит воду ту и знает, что пред ним море, что море то безбрежно и что он не может его все обнять взором своим. Так обстоит дело и в отношении нашего Богопознания" (цит. из "Журнала Московской Патриархии", 1958, № 1, стр.57).

БОЖЕСТВО сверхразумно и построить "понятие" БОГ невозможно. Древний Символ и не ставил такой задачи. Его исповедание очень кратко. В слове "БОГ" мы воспринимаем прежде всего самое главное - нашу религиозную интуицию Божественной Святости. "Во единаго" - вероятно, тогда это было направлено против языческого многобожия. Ныне мы уже забыли о политеизме и можем подразумевать здесь нашу веру в Бога, единого для всех религий на земле и для всех миров в Космосе. "Отца" - конечно, Отца Господа нашего Иисуса Христа; но чрез Него - и нашего Отца Небесного. Ибо Он "предопределил усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа" (к Ефесянам, гл.1). " Отец" - в этом слове христианин, остро сознающий полнейшее свое недостоинство, слышит символ "отеческой", требовательной, строгой любви.

"Вседержителя" - символ, которому, кажется, наиболее соответствует апостольское слово: "Ибо мы ИМ живем и движемся и существуем" (Деяния, гл.17). Символ "Творца", возможно, имеет полемическую направленность против гностических ересей, считавших сотворение столь несовершенного мира делом злого начала. Выше было сказано, что и сегодня открыта эта проблема. Творец всего, Вседержитель - как мог ОН допустить самое возникновение зла и такие страдания в Своем мире? Тайна эта непостижима, мы принимаем ее с верой - с ДОВЕРИЕМ к нашему БОГУ.

В символе "Творца" не заключается, конечно, никакого понятия о "способе" сотворения мира. Естественные науки и первые страницы Библии говорят о природной Эволюции. Можно было бы даже и не спорить с догмой материализма о вечности и пространственной бесконечности физического мира - то есть, в сущности, о принципиальной его непостижимости. Ибо такой таинственный Космос и соответствовал бы величию БОГА, творящего время и вечность. Но слышно, что новейшая физика прямо говорит о временной и пространственной конечности физического мироздания.

"Небо", "невидимое" - эти символы напоминают нам о нематериальных планах бытия. " Посему мы не унываем, но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно" (к Коринфянам II, гл.4). Мы "смотрим" на невидимое - НАДЕЕМСЯ на невидимое. Можно по–разному думать относительно "учений" об иерархии Небесных Сил бесплотных. Присутствие же Ангела–хранителя есть личный духовный опыт многих христиан.

"Земля", "видимое" представлялись авторам Символа довольно уютным. Сегодня мы знаем, что наша планета - только пылиночка в невообразимой огромности Космоса, среди миллиардов миллиардов солнц… Но вот выходит, что эта пылиночка по своей ДУХОВНОЙ значительности представляет собою центр мироздания. Впрочем, с какою?то степенью вероятности можно думать и так, что физический Космос - не мертвая пустыня, что нас окружают, быть может, другие населенные миры… Мы должны быть духовно готовы встретить и такую возможность. Для этого нам нужно будет расширить представление о ЧЕЛОВЕКЕ. Если не ошибаюсь, по–гречески АН–ТРОПОС (человек) означает: ВВЕРХ–ОБРАЩЕННЫЙ. Человек, как высшее духовно–телесное существо, может обитать и на других планетах, возможно - даже и в другой телесной форме, ничего от этого не изменилось бы, Ибо Вечный, Небесный Человек пребывает одесную Бога, Отца.

Затем - главное содержание догмата:

… И во единаго Господа

Иисуса Христа

Сына Божия единороднаго,

прежде всех век.

Света от света,

Бога истинна от Бога истинна,

рожденна, не сотворенна,

единосущна Отцу,

Им же вся быша.

Нас ради, человеков,

и нашего ради спасения

сшедшаго с небес

и воплотившагося

от Духа Свята и Марии Девы

и вочеловечшася.

Распятаго же за нас

при Понтийском Пилате,

и страдавша, и погребенна.

И воскресшаго в третий день по Писаниям,

И восшедшаго на небеса,

И седяща одесную Отца.

И паки грядущаго

Со славою

судити живым и мертвым,

Его же царствию не будет конца.

В первой редакции догмата были еще и такие слова (цит. из "Истории древней Церкви" аббата Л. Дюшен, т.II, 1914, стр.101):

"Что же касается тех, которые говорят: Было время, когда Его не было; Его не было прежде, чем Он родился; Он был создан из ничего или из другой ипостаси или сущности; Сын Божий - существо сотворенное, изменяемое, преложимое, - то на них кафолическая (вселенская) Церковь произносит анафему (отлучение)."

Есть ПРАВДА христианского религиозного опыта - абсолютная Божественность Христа. Эту правду мы переживаем с народом в храме, когда поем Символ веры. Эту правду защищает от НЕПРАВДЫ, от ереси первый догмат христианства. Практическая цель достигнута - ересь отвергнута в выражениях, не допускающих перетолкований.

Но обращаясь к положительному истолкованию текста догмата, мы видим его откровенную противоречивость. "Веруем во единаго Бога", но вслед за этим исповедуем веру во Христа - "Бога истинна от Бога истинна"… ДВА БОГА? За этой словесной противоречивостью подразумевалось ФИЛОСОФСКОЕ учение о предвечном "Логосе" и о различении в Боге "единой сущности" и трех "ипостасей" или "лиц". К концу IУ века, когда выяснилось всеобщее, "вселенское" признание догмата,

"Церковь уже нашла те формулы, в каких впредь стало выражаться ее воззрение на отношение понятий об единстве Божества и о Божественности Иисуса Христа. Божество, явленное в Иисусе Христе, совершенно тождественно с тем единым Богом, Которого исповедует христианство; Божественность Христа отличается от Него, впрочем, одной, конечно, непостижимой особенностью, которая в Новом Завете, которым руководствуется Церковь, выражается по подобию отношений между отчеством и сыновством. Отсюда вытекает различие в лицах, как говорили на Западе, или в ипостасях, как выражались на Востоке. К двум ипостасям, или Лицам, Отцу и Сыну, присоединяется таким же путем различения третья ипостась или лицо - Святый Дух. Так сложилась богословская Троица - так было формулировано на философском языке того времени христианское предание, формулировано настолько ясно, насколько оказывается возможным выразить подобную тайну". (аббат Л. Дюшен, цит. соч., стр.399). Однако для простого человека (сужу по себе) философское понимание Троичности совершенно недопустимо, и это может привести к величайшему унынию. Где же евангельская простота, почему так усложнилась христианская вера? Зачем в духовной христианской жизни эти мучительные УМСТВЕННЫЕ усилия? Усилия бесплодные - ничего из них не получается, возникают какие?то дикие представления некоей "симметрической модели" Бога, как Существа с тремя лицами… Что думать нам о всем этом?

Здесь снова выручает меня христианская философия Н. А. Бердяева:

"… Божество постигается не в категориях разума, а в отношениях духовной жизни. Троичность Божества совершенно недоступна для рационального мышления, для логического понятия. Разум не может выработать никакого логического понятия о троичности Божества/. Разум, не просветленный верой, естественно стремится к монизму или дуализму, и его беспокоит и даже возмущает мифологичность христианской Троичности, он готов увидеть в ней политеизм. Христианская Божественная Троичность есть мифологема. О Троичности возможен лишь миф и символ, но не понятие. Но этот миф и этот символ отображает и изображает не мои религиозные чувства и переживания, как думают новейшие символисты субъективно–идеалистического типа, а самую глубину бытия, глубочайшие тайны сущей жизни. Лишь в Троичном Божестве есть внутренняя жизнь, ускользающая от понятий. Так же невозможно составить себе никакого понятия о Богочеловеческой природе Христа"… ("Философия свободного духа", ч.1, подчеркнуто мною). Итак, сам философ отказывается от рационального объяснения первого догмата христианства. И уже для всех должно быть ясно, что никакая рационализация невозможна по отношению к самому главному в догмате - к тайне Личности Иисуса Христа. Сначала в Символе веры речь идет о "до–человеческом" бытии Сына Божия (хотя самое это понятие "Сын" есть понятие человеческое). Затем - "и вочеловечшася"; в латинском тексте Символа - "и стал человеком"… Здесь выступает основное "иконописное" противоречие, уже отмеченное выше в главе о Евангелиях. Если Христос на земле сохраняет ЛИЧНОЕ ЕДИНСТВО с предвечным Сыном Божиим - все ПОМНИТ, все ЗНАЕТ, - то тогда все Его человеческие переживания и страдания оказываются иллюзорны… Наиболее реалистично было бы воображать Христа на земле как Человека, Который "забыл" о Своей предвечности, у Которого осталась только могучая интуиция Божия Сыновства. Только так исполнились бы слова Символа: "и стал Человеком". Но это противоречило бы не только евангельским иконам, но и самому же Символу веры, ибо так нарушилось бы ЛИЧНОЕ ЕДИНСТВО предвечного Сына Божия и Человека Иисуса… Тайна Личности Христа сверхразумна.

Ниже приводятся выписки из творений Философа, относящиеся к теме Божественной человечности. Из "Самопознания":

"… Мое религиозно–философское миросозерцание может быть, конечно, истолковано, как углубленный гуманизм, как утверждение превечной человечности в Боге. Человечность присуща второй Ипостаси Святыя Троицы, в этом реальное зерно догмата. Человек есть существо метафизическое. Этого моего убеждения не может пошатнуть низость эмпирического человека. Мне свойствен пафос человечности. Хотя я убежден и убеждаюсь все более и более, что человеку мало свойственна человечность. Я теперь часто повторяю: "Бог человечен, человек же бесчеловечен". Вера в человека, в человечность есть вера в Бога и она требует иллюзий относительно человека"…

Из "Экзистенциальной диалектики Божественного и человеческого":

"Тема Богочеловечества - основная тема христианства. Я бы предпочел сказать не Богочеловечество - выражение, излюбленное Вл. Соловьевым - а Богочеловечность. Христианство антропоцентрично. Оно возвещает освобождение человека от власти космических сил и духов. Оно предполагает веру не только в Бога, но и в человека, и этим отличается от отвлеченного монотеизма, иудаизма и ислама, от браманизма. Нужно решительно сказать, что христианство не есть религия монистическая и монархическая, это религия Богочеловеческая и Тринитарная. Но жизненная диалектика между Божеством и человечеством так сложна была, что человеческое было часто унижено в истории христианства. В исторической судьбе Богочеловечности то Божественное поглощало человеческое, то человеческое поглощало Божественное. Самый догмат о Богочеловечестве Иисуса Христа выражал тайну Богочеловечности, соединения двух природ без смешения и тождества. То было символическое выражение тайны. Но монархическая и монистическая тенденция всегда существовала в христианской истории и иногда преобладала.

В моей старой книге "Смысл творчества" я говорил, что христологическому догмату должна соответствовать новая антропология - христология человека. Но лишь в грядущем она может вполне раскрыться. Настоящей христианской антропологии еще не было. В патристике более всех к ней приблизился св. Григорий Нисский, наиболее философ из учителей Церкви, он пытался поднять достоинство человека. Но за ним мало следовали. Только христианство учит, что Бог стал человеком. Пропасть между Богом и человеком должна быть преодолена. Раскрывается человечность Бога, не только Божественное в человеке, но и человеческое в Боге. Если до конца продумать человечность Христа, то нужно признать, что Второе Лицо Святыя Троицы есть Предвечный Человек. И тайна эта совсем не означает допущения тождества между Богом и человеком, что было бы равносильно рациональному отрицанию тайны.

В первые века христианства, когда велись догматические споры и вырабатывались догматические формулы, в которых хотели выразить в символах события духовного мира, разворачивалась сложная диалектика об отношении Божественного и человеческого. И возникновение ересей и обличение ересей с этой темой связаны. Арианство, монофизитство, несторианство, монофелитство - все это ереси о Богочеловечности. Споры были приурочены к проблеме христологической, т. е. отношения двух природ во Христе. Но самая проблема шире и глубже, она затрагивает отношение между Божественным и человеческим вообще. Пусть проблема христологическая была разрешена уже в первые века и была найдена формула соотношения Божественного и человеческого во Христе, по ту сторону монизма и дуализма. Но в нашу мировую эпоху - говоря об эпохе Духа - вопрос становится иначе, ибо становится с небывалой остротой вопрос о человеке, которого в такой форме еще не знала патристическая эпоха, и меняется само Богосознание в зависимости от изменений сознания человека.

Новая душа познала свободу - искания и соблазны свободы и рабство от свободы - в такой остроте, в такой глубине, каких не знали прежние христианские души. Душа человека не улучшилась, но очень усложнилась и развернулась, и этому соответствует другое сознание.

Человек стал менее цельным, более раздвоенным и новые тревожные вопросы стали перед ним. Катехизисы не отвечают на эти вопросы. В мировой культуре, в литературе и философии явились люди профетического типа, таковы Достоевский, Киргегард, Ницше, Вл. Соловьев, Л. Блуа и другие. Отцы и учители Церкви, богословы–схоластики не могут ответить на поставленные ими темы. профетический огонь всегда был возрождающей силой в окоченевшей, охлажденной духовной жизни. Другой же возрождающей силой была мистика.

Для темы об отношении Божественного и человеческого мистика очень сложна. Некоторого типа мистики имеют уклон к монизму, к признанию одной природы, к угашению человеческой природы в Божестве. Таков всякий квиетеизм. Для диалектики Богочеловечности интересен янсенизм. Классический образ мистического монизма мы встречаем в религиозной философии Индии. Такова и религиозная философия Шанкары, для которого наша душа - Браман, Единое, - противополагается всякому происхождению и становлению. Самый замечательный из современных философов Индии Оробиндо учит, что нужно отказаться от идеи, что мы авторы наших действий, - через личность действует универсальное. Безличность есть условие соединения с Божеством, необходимо достигнуть безличия и безразличия. Душа есть частица Божества.

Мистику часто обвиняют в уклоне к пантеизму и этим часто злоупотребляют. Это связано с непониманием языка мистики. Но необходимо сказать, что когда пантеизм действительно есть, то он есть не столь ересь о Боге, сколько ересь о человеке, умаление роли человеческой свободы и человеческого творчества. Судьба европейского гуманизма, его внутренняя драма, ставит совершенно новую религиозную тему. Это и есть тема о Бого–человечности"…

Еще выписка - оттуда же:

"…Не может сохраниться статическое понимание Бога. Именно христианский Бог, Бог религии распятой Правды, может быть понят лишь динамически. В Боге есть в вечности совершающийся динамический процесс. Это не должно понимать так, что Бог зависит от мира и происходящего в мире процесса, но так, что происходящий в мире процесс внутренне связан с происходящим в вечности, а не во времени, с процессом в Боге, т. е. с Божественной драмой. И только потому происходящее с миром и человеком получает высший смысл. Мир и человек, которые ни для чего не нужны были бы Богу, были бы случайностью и тем самым лишались бы всякого смысла. Мы должны дерзновенно признать нужду Бога в человеке и эта нужда совсем не ограничивает Бога, ограничивала бы и унижала Его каменная неподвижность и самодовольство. В Боге есть тоска по любимом и это дает высший смысл любимому. Вера в Бога есть вера в высшую Правду, возвышающуюся над неправдой мира. Но Правда эта требует творческого соучастия человека и мира, она Бого–человечна, в ней действует идеальная человечность"…

"…Подлинная человечность есть Богоподобное Божественное в человеке. Божественное в человеке не есть " сверхестественное" и не есть специальный акт благодати, а есть духовное в нем начало, как особая реальность. В этом парадокс отношений между человеческим и Божественным. Для того, чтобы походить вполне на человека, нужно походить на Бога. Для того, чтобы иметь образ человеческий, нужно иметь образ Божий. Человек сам по себе очень мало человечен, он даже бесчеловечен. Человечен не человек, а Бог. Это Бог требует от человека человечности, человек же не очень требует. Совершенно так же это Бог требует, чтобы человек был свободен, а не сам человек. Сам человек любит рабство и легко мирится с рабством. Свобода есть не право человека, а обязанность человека перед Богом. То же нужно сказать и о человечности. Реализуя в себе образ Божий, человек реализует в себе образ человеческий, и реализуя в себе образ человеческий, он реализует в себе образ Божий. В этом тайна Бого–человечности, величайшая тайна человеческой жизни. Человечность и есть Бого–человечность".

Философ рассуждает об отношении "между Божественным и человеческим вообще", но не прикасается к личной тайне Иисуса Христа. Ниже - еще некоторые замечания к тексту первого догмата христианства.

"Нашего ради спасения"… Что такое СПАСЕНИЕ? Катехизис объяснил это в рассудочно–отрицательном смысле: спасение - от чего. Спасение от последствий грехопадения Адама и Евы в земном раю - спасение "от греха, проклятия и смерти". Но мы знаем, что не было земного рая, что проклятие взаимного поедания, борьба за существование, страдания, смерть были уже на земле еще до появления человека. И мы видим, что и после Явления Христа ничего в этом смысле на земле не изменилось: все живое страдает, мы грешны, мы рождаемся в муках и мы умираем… Возврата к земному раю не совершилось. Да об этом и нет ни слова в Евангелиях Истинная идея СПАСЕНИЯ имеет положительный, таинственный смысл. Святитель Иоанн Златоуст где?то говорил: "с Адамом мы потеряли рай, со Христом - приобрели небо"… СПАСЕНИЕ ЕСТЬ ПРИОБЩЕНИЕ К БОЖЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ. "Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единародного сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него" (1 послание Иоанна, гл.4). Другой апостол писал, что в Христе нам дарованы великие и драгоценные обетования, дабы мы через них "соделались причастниками Божественного естества" (1 послание Петра, гл.1). Как это будет, как это совершается? Мы не знаем. "Возлюбленные! Мы теперь дети Божии, ноеще не открылось, что будем; знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (1 послание Иоанна, гл.3). СПАСЕНИЕ - ТАЙНА, о которой святые учители удивительно согласно выражались в том смысле, что "вочеловечение Бога" имеет целью "обожение человека"…

Вот последнее в этой преемственности свидетельство преподобного Симеона Нового Богослова:

"…Какая цель воплощенного домостроительства Бога Слова, которая во всем Божественном Писании проповедуется, но которой мы, читая сие Писание, не знаем? Не другая какая, как та, чтоб приобщившись тому, что наше. соделать нас причастными тому, что есть Его. Сын Божий для того соделался Сыном Человеческим, чтобы нас, человеков, соделать сынами Божими, возводя род наш по благодати в то, что Сам Он есть по естеству, рождая нас свыше благодатию Святаго Духа, и тотчас вводя нас в Царство Небесное, или, лучше сказать, даруя нам иметь сие Небесное Царство внутрь нас (Лк. XУII, 21), чтоб мы, не надеждою только внити в него питались, но уже в обладание им быв введены, взывали: "жизнь наша сокрыта со Христом в Боге" (Кол. III,3)…

Так писали святые учители, для которых СПАСЕНИЕ уже "предначиналось" в их особенно просветленной духовной жизни. СПАСЕНИЕ не вмещается в здешнем существовании, оно есть чаяние будущего века, нашей судьбы в таинственной Вечности. Мы можем только предчувствовать СПАСЕНИЕ в редчайшие моменты духовного подъема, в молитвах и таинствах Церкви, а также и в таинствах практической жизни, - когда среди нас изобразится Христос.

"И Марии Девы"… Благодарение Богу - я благополучно переболел уже тему Приснодевства, она представляется мне несущественной. Для многих христиан это - неприкосновенная Святыня. Но я могу вполне понять и других, которые, напротив, очень смущаются, прямо соблазняются аналогиями в языческих мифах и полагают, что нельзя ставить веру в биологическое чудо непременным условием христианства. Действительно, это - трудное и, кажется, лишнее препятствие на пути веры для современного человека. Ссылаясь на домысел преп. Иоанна Дамаскина, наш Катехизис утверждает, что рождение Христа совершилось еще и "безболезненно"… Откуда им это известно? В стремлении возвеличить Божию Матерь освобождают Ее от материнских страданий! Бывшие семинаристы вспоминают об одном блаженном ректоре, который совсем недавно учил о безболезненном рождении Христа: "как ветром принесло"… С этим согласились бы и древние еретики–докеты (от греческого "казаться"), которые учили о не–реальной, призрачной, "кажущейся" телесности Христа. Кстати. именно против этой ереси и направлены слова Символа: "и страдавша, и погребенна". Христос страдал и умер, как мы; ничего ужасного, если бы Он и родился во всем, как мы. Блаженный Иероним писал о Рождестве Христовом:

"…Прибавь, если угодно, и другие естественные неприятности, - чрево, раздувающееся в течение девяти месяцев, тошноты, роды, кровь, пеленки. Представь и самого Младенца, завернутого в обыкновенный покров перепонок. Присоедини жесткие ясли, плач Младенца, обрезание в восьмой день, время очищения, чтобы показать Его нечистым. Не краснеем, не молчим. Насколько униженнее то, что он претерпел для меня, настолько более я обязан Ему. И все выставивши, ты не представишь ничего, позорнее Креста"…

("О приснодевстве Марии"). Итак, полная естественность рождения отнюдь не препятствует нашему почитанию Матери и Ребенка. Это принципиальное положение сегодня можно расширить. Б. Пастернак в своем романе написал: "каждое зачатие непорочно" - потому что с него начинается священное служение Материнства… Есть люди, которые думают иначе - что всякое зачатие ПОРОЧНО, потому что связано с удовлетворением телесного желания, а это - ГРЕХ. Так ли? Тогда ведь и всякое вкушение пищи, и утоление жажды, и даже самое дыхание наше - все это ГРЕХ? Да, все телесное греховно: так учили древние ереси и "уклоны" христианства, которые тайно живут в нем и сегодня. Но ведь есть церковное ТАИНСТВО бракосочетания. Есть величайшая тайна жизни - тайна пола, и есть в ней возможности как очень злого и грешного, так и очень доброго и даже священного содержания. И разве то благоговение, который каждый испытывает перед священной памятью СВОЕЙ МАТЕРИ, - разве оно оскорбляет хоть сколько?нибудь от соображения, что наше рождение совершилось не сверхестественно? Смотря отсюда на тему Приснодевства, можно уверенно заключить, что она не имеет существенного, принципиального значения в исповедании христианства. Тот, кто смущается - пусть отнесет это к общей проблеме "иконописности" наших Евангелий. Ничто это не может воспрепятствовать нашему свободному почитанию Матери Иисуса Христа.

Я не способен достойно высказаться о таинстве Материнства, о святости материнской любви: воистину, в ней есть нечто Божественное. Христос говорил о Своей будущей Голгофе: "час Мой" (по Иоанну, гл.2,7,8,12,17); а о беременности и родах женщин сказал: " ЧАС ЕЕ ". "Женщина, когда рожает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; когда же родит младенца, то уже не помнит той скорби - от радости, потому что родился человек в мир"… (по Иоанну, гл.16). Но в страданиях и радости рождения только начинается служение Материнства. Мы почитаем Матерь Божию как "УВЕНЧАНИЕ ВСЕХ МАТЕРЕЙ "; это - выражение Данте:

…И вижу храм, и в нем людей стеченье.

И входит в храм Жена и, как венец

Всех матерей, вещает кротко: "Чадо!

Что сделал с нами Ты? Вот Твой отец

И Я - с великой скорбию средь града

Тебя искали"…

(Божественная Комедия", Чистилище, XV, соответствует Евангелию по Луке, гл.2). Сохранились и другие евангельские свидетельства, что это было совсем не идиллическое, а трагическое Материнство (по Матфею, гл.12, по Марку, гл.3, по Луке, гл.8, гл.11). Еще до Голгофы стало сбываться пророчество: "А Тебе Самой оружие пройдет душу" (по Луке, гл.2). Церковная поэзия правдиво изображает, как Мать страдала и умирала с Сыном на Кресте. "Увы Мне! Увы Мне, Чадо Мое! Увы Мне, Свете Мой и утроба Моя возлюбленная"… "Свет Мой и радость Моя во гроб зайде: не оставлю Его единого, здесь же умру и спогребуся Ему"… Зато и в торжестве Воскресения - Матери отводится первое место: "Ликуй ныне и веселися, Сионе, Ты же, Чистая, красися, Богородице, о восстании Рождества Твоего". Так перевели смиренные переводчики греческое: о восстании РодимогоТвоего, Ребенка Твоего… Богоматерь - не только личный, Она - космический Образ. В Ее Лице все матери и вся "Материя", все Человечество и вся Тварь рождают Христа. "О Тебе радуется, Богодатная, всякая тварь"… У Достоевского:

"… А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна наша старица, на покаянии у нас жила за пророчество: "Богородица что есть, как мнишь? "Великая Мать, - отвечаю. - Упование рода человеческого". - "Так, говорит, Богородица - великая мать Сыра Земля есть, и великая в том для человека заключается радость. И всякая тоска земная и всякая слеза земная - радость нам есть; а как напоишь слезами своими под собой землю на пол–аршина в глубину, то тотчас же о всем и возрадуешься"…

("Бесы", речь Хромоножки). Не могу объяснить себе волнения, с которым всякий раз вспоминаю эти удивительные стихи:

"Земля–Владычица! К тебе чело склонил я,

И сквозб покров благоуханный Твой

Родного сердца пламень ощутил я,

Услышал трепет жизни мировой".

(Владимир Соловьев). Личный и космический образы сливаются в нашем почитании Божией Матери, - и невозможно до конца это осмыслить. В Восточном христианстве и особенно в Католичестве бывают крайности, дающие повод упрекать нас в возрождении языческих культов Богини–Матери. Не надо полагать, что и в язычестве это было очень глубоко. Ибо мы по опыту знаем, что бывает в материнской любви воистину нечто Божественное.

"И паки грядущаго"… Пророчество Нового Завета. "И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба. и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою" (по Матвею, гл.24). "Приидет же день Господень как тать в ночи, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят" II послание Петра, гл.3). "Впрочем, близок всему конец" (там же, гл.4). Второе Пришествие Христа по евангельским и апостольским предсказаниям произойдет после космической катастрофы - уже вне нашего пространства и времени. Это значит, что Второе Пришествие не может быть истолковано на в каких терминах нашего видимого мира. Как "некуда" было Христу физически "возноситься" - так "некуда" уже Ему будет и физически "приходить"… Второе Пришествие - СИМВОЛ. Это символ Явления Христа во славе - ЯВЛЕНИЯ ДЛЯ ВСЕХ, для всего человечества, в противоположность Первому Явлению, когда Он был открыт столь немногим. Как это будет? Мы не знаем.

"… Будем откровенны: МЫ НЕ ЗНАЕМ, о чем мы говорим, когда говорим о Втором Пришествии Иисуса Христа для суда, О Воскресении мертвых, о вечной жизни и вечной смерти. Писание так часто свидетельствует о том, что все это будет связано с новым глубочайшим постижением, - видением, по сравнению с которым все наше теперешнее видение окажется слепотой"…(Карл Барт). Не совершится ли это в нашем "личном светопреставлении" - в личной СМЕРТИ? Тогда для каждого из нас солнце померкнет и тогда все мы, вместе со всеми, кто жил до нас и кто будет жить после нас на земле, предстанем Господу в Таинственной Вечности.

Первый догмат христианства оканчивался словами: "И в Духа Святаго". За этим знаменательно кратким исповеданием пребывала реальность духовного опыта древней Церкви. В действии Духа святаго и заключается тайна первохристианства. как ни велико было обаяние Личности Христа, как ни убедительны были для неверующих Явления Его Воскресения, - все это могло иметь влияние только на горсточку очевидцев и по смерти их должно было бы вскоре забыться… Какая же Сила вдохновляла христианские общины, мучеников, проповедников, - все это Движение, выросшее во всемирную Церковь?

Христос обещал послать Утешителя, Духа Святаго (по Иоанну, гл.14,15,16), а по Воскресении заповедал крестить все народы во имя Отца и Сына и святаго Духа (по Матвею, гл.28). Начиная с явления огненных языков в день Пятидесятницы о действиях благодати Духа Святаго повествует книга Деяний святых апостолов. "И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святаго, и говорили слово Божие с дерзновением" (гл.4). Подобных текстов много. Апостольский собор постановил об отмене обрезания: "Изволися Духу Святому и нам" (гл.15). Апостол Павел говорил в прощальной речи, что Дух Святый поставил пресвитеров Церкви (гл.20). И в посланиях апостольских Дух Святый называется всегда в качестве высочайшей, Божественной Реальности." "… Потому что вы не приняли духа Рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: Авва, Отче! Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы - дети Божии…. Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными" (к Римлянам, гл.8). "Благодать Господа Иисуса Христа, и любовь Бога, и общение Святаго Духа - со всеми вами" (к Коринфянам II, гл.12). "Ибо дал нам Бог Духа не боязни, но силы и любви и целомудрия" (к Тимофею II, гл.1). Дух святый - Третья Божественная Реальность в мистическом опыте Церкви.

Исповедание о Духе Святом вначале было кратким, но вскоре оказалось, что этого недостаточно:

"… Между людьми, расположенными признать за Сыном безусловное, существенное подобие Отцу и даже принять по отношению к двум первым Лицам Святыя Троицы термин "единосущие", имелись такие, которые отказывались распространить это понятие на Святаго Духа. Мало–помалу спор обратился в эту сторону, и позиции определились" (аббат Л. Дюшен, цит. соч., стр.248). В конце 1У века Символ веры был дополнен более пространным изложением о Духе Святом, которое ошибочно (цит. соч.. стр.297) приписывается Константинопольскому собору 381 года:

… И в Духа Святаго,

Господа Животворящаго,

Иже от Отца исходящаго,

Иже со Отцем и Сыном

Cпоклоняема и сславима,

Глаголавшаго через пророков.

Позднее на Западе этот догмат оформился с одним несущественным дополнением: "Иже от Отца и Cына (Филиокве) исходящаго". Нам дико теперь слышать, что из?за одного этого слова "ФИЛИОКВЕ" совершилось так называемое "разделение церквей", последовали тысячелетние споры церковных мудрецов Востока и Запада, написаны многие книги… Интересно впечатление неискушенного наблюдателя уже в Х1Х веке - запись в "Дневнике" русского чиновника А. В. Никитенко:

"… 23.Х.1875. Заседание в Обществе христианского просвещения… Осинин прочитал в отчете о Боннской конференции старокатоликов, где он был в числе наших делегатов. Дело шло о соединении нашей церкви со старокатолической. Главный вопрос, затруднявший это соединение, касался Святаго Духа. Прения, происходившие по этому предмету, чрезвычайно любопытны. Дело в том, что никто ничего не знает о Святом Духе, и от Отца ли Он исходит или от Отца и Сына. Странно видеть, что люди, кажется серьезные, с важностью ловят воздух руками и думают, что они что?то в них держат"…

Этот образ ловления воздуха верно характеризует и другие "догматические" споры, когда схоластика пытается заменить собою религиозный опыт. Дух Святый - самое Таинственное в христианстве… Кажется, никто еще не объяснил значения евангельской символизации Духа Святаго в виде голубя, нисходящего на Христа (по Матфею, гл.3, по Марку, гл.1, по Луке, гл.3, по Иоанну, гл.1). Здесь уместно еще заметить и то, что в литургическом, молитвенном опыте древней Церкви нет "Лица" Духа Святаго. По Евангелиям, Христос никогда не молился Духу Святому. И апостолы не молились Духу Святому; по Деяниям, они молились БОГУ - и получали благодать Духа Святаго. В молитвах евхаристии даже в тот момент, который называется "призываением Духа Святаго", нет личного к Нему обращения. Даже церковный праздник Духа Святаго - ни в тропаре, ни в кондаке, ни в величании, ни в трех молитвах вечерни нет личного к нему обращения. Нынешняя наша молитва "Царю небесный" (равно как и не имеющие церковного употребления личные молитвы преп. Симеона Нового Богослова) - позднейшего происхождения. В древней церкви это звучало бы примерно так: Царю небесный, пошли нам Утешителя, Духа Истины… Да и теперь мы молимся: "прииди" - как бы в третьем лице: ДА ПРИИДЕТ.

Остальная часть нашего Символа повторяет тексты еще более древних "крещальных" символов:

… Во единую

соборную и апостольскую

Сначала все было так просто: была единая Церковь и был вход в Церковь - едино Крещение. Но в конце IV века, когда оформился общий Символ веры, внешнее церковное единство поддерживалось уже насильственными заботами государственной власти. В ХI веке завершилось "разделение церквей" Востока и Запада, а в ХVI веке последовало "разделение" и Западной церкви (не упоминая о множестве позднейших мелких "разделений"). Итак, вот уже тысячу лет мы не имеем внешнего единства Церкви Христовой на земле. Наш Катехизис не признает этой правды, он утверждает, что единая Церковь есть - что это будто бы единственно только "Церковь Восточная". В Катехизисе содержится недостойная легкомысленная похвала "Церкви Восточной" даже почему?то и просто в географическом отношении: на Востоке был земной рай, на Востоке явился Христос… В том же духе гордыни совсем недавно протоиерей о. Сергий Булгаков писал, что "не весь человеческий род входит в Церковь, а только избранные, и даже не все христиане в полноту принадлежат к истинной Церкви, а лишь православные" ("Православие", стр.43); и далее: "Церковь едина, а потому иединственна", и это "есть Православие" (стр.203). Об отношении "Православия" к другим христианским исповеданиям: "оно может стремиться лишь к одному - оправославить весь христианский мир" (стр.291)… Христианский мир состоит из многих "раздельных" церквей, одинаково исповедующих во Христе истинного Сына Божия, одинаково называющих Его своим духовным Главою. Чудовищный образ: единая Глава - и многие туловища, чуждые, а то и совсем враждебные между собою… Какой позор Христианства!

Однако еще в прошлом столетии автор Катехизиса митрополит Филарет признавался: "Никакую Церковь, верующую, яко Иисус есть Христос, не дерзну я назвать ложною". Известна крылатая фраза митрополита Платона (Городецкого), сказанная в речи при посещении костела: "Наши перегородки до неба не доходят". В последнее время сделано немало приятных деклараций со всех сторон о стремлении ко всехристианскому единству. Но трудности организационного "соединения церквей" непреодолимы. Ведь никогда уже католики не откажутся от принципа папского главенства в мировом христианстве и никогда не пойдут на это остальные христиане Востока и Запада. А протестанты всех направлений никогда уже не откажутся от принципов Реформации… Где же выход?

"Единство Церкви не создается, его открывают" (Карл Барт). Вот реальный "проект соединения церквей": признать, что Церковь не разделилась, что все мы, христиане, состоим в единой Церкви Христовой. "Разве разделился Христос?" (к Коринфянам 1, гл.1). Догмат говорит о единой Церкви и о едином Крещении. И верно: если католик или протестант пожелают "присоединиться" к Русской церкви, то их Крещение в католичестве или протестантстве признается действительным, и так на деле признается, что всякий КРЕЩЕНЫЙ (знаменательно это выражение нашего народа) уже принадлежит к единой Церкви Христовой. "Един Господь, едина вера, едино Крещение" (к Коринфянам, гл.4). У всех нас, христиан, един Господь и едино Крещение; в существенном едина и вера, но мелочи, условности, а также грехи человеческие мешают нам признать это единство. Католики заблуждаются относительно всемирной власти Римского епископа? Но это вопрос в сущности даже не веры, а практики, и практика эта в некоторых отношениях показывает себя очень полезной. Протестанты страшно обедняют себя, отказываясь от молитвенного общения со святыми, от поминовения усопших: такова была травма, которую они получили от католических извращений; но и это - тоже практика, дело их религиозного опыта, и об этом ничего нет в Символе веры. По–другому, по–своему учат о Евхаристии? Но "учение о Евхаристии никогда не было предметом рассмотрения высшего авторитетного органа Церкви" ("Журнал Московской Патриархии", 1965, №5, стр.79). Да и вообще эти вечные наши споры о Евхаристии, как сказал некто, бывают похожи на прения бездельников на тему кто лучше обедает… Нет внешнего "единообразия" в традициях культа? Но еще блаженный Августин где?то писал, что РАЗНООБРАЗИЕМ УКРАШАЕТСЯ Церковь Христова. И, правду сказать, нам есть чему поучиться, посещая храмы христиан "инославных". Чехов не совсем шутил, что "когда стоишь в костеле и слушаешь орган, то хочется принять католичество" (письмо из Италии). "Я лютеран люблю Богослужение"… (Тютчев). Давно уже сказано, что о вкусах не спорят. Если же говорить о явно слабых сторонах и дефектах "инославных" обрядов - то и у нас таких явлений не меньше… Нет, нет, - никакие заблуждения и застарелые привычки не помешают мне сознавать фактическую принадлежность всех христиан к единой Церкви Христовой.

Сознание это растет и ширится среди нас. И мы так уже с этим запоздали!.. Ибо теперь проблема Церкви, можно сказать, выходит уже за пределы Символа веры. Блаженный Иероним написал по какому?то поводу: "Христос не так беден, чтобы иметь Церковь только в Сардинии". Теперь мы должны сказать: Христос не так беден, чтобы иметь Церковь только в нас, "крещеных" столь недостойных своего Крещения. "Кто будет веровать и крестится - спасен будет; а кто не будет веровать - осужден будет" (по Марку, гл.16, позднейшее добавление). Нет, мы уже выросли из такой отъединенности первоначального христианства. Да и тогда уже апостол писал: "… Мы уповаем на Бога Живаго, Который есть Cпаситель всех человеков, наипаче верных (к Тимофею 1, гл.4). Значит, не одних только верных… Теперь даже у католиков замечается в этом отношении великий прогресс. В брошюрке С. Маркевича "Тайные недуги католицизма", М.1967, стр.73 и сл. упоминается немецкий богослов Карл Ранер, который

"ввел понятие "анонимные христиане". Это люди, которые, хоть и не верят в Иисуса Христа и не придерживаются принципов, провозглашаемых Церквью, по своему поведению являются часто лучшими католиками, чем те, кто числится таковыми по метрике. Характерно, что как Иоанн ХХIII, так и кардиналы Депфнер и Кениг защищали Ранера от критики интегристов".

Церковь - ТЕЛО ХРИСТОВО. Этот апостольский символ не совпадает с "церковными" границами Церкви. Догмат о Церкви давно уже превратился в проблему. Нельзя думать, что Вечный Человек - только с нами, в наших церковных привинциях. "Дана Мне всякая Власть на небе и на земле". Все лучшее во всеобщей человечности, все истинно духовное, направленное к Богу - принадлежит Христу. Не может быть человеческой святости вне Духа Святаго, вне Христа. Все люди доброй воли, верующие и не верующие в Божественность Христа, принадлежат Христу. Ему приобщаются в таинствах добросовестной жизни, входят в мистическое ТЕЛО ХРИСТОВО. "Там. где любовь Божия, там Иисус Христос; а где Иисус Христос, там и Церковь с Ним" (Лякордер). Сегодня можно говорить об "анонимных христианах", о "Церкви доброй воли". Эта идея - ценное приобретение в современном кризисе церковного учительства, надо принять этот парадокс христианской мысли. Некоторую аналогию можно усмотреть в том, как живые клетки человеческого тела могут и не знать главы человека, всего человека… Воздадим должное церковным организациям - их спасительным таинствам, древним обрядам, духовному руководству. И все же Церковь Христова - это не просто сумма провинциальных христианских церквей. Большой вопрос - достигнут ли они когда?нибудь формального единства. Еще более сомнительно, по всей вероятности вообще невозможно объединение всех религий. Но есть третье единство, которое существует реально, сегодня. Это не унификация верований, а несравненно более глубокое и существенное ЕДИНСТВО ДУХА. Однажды ученики Христовы исповедали величайшую веру, но получили упрек от Учителя: "НЕ ЗНАЕТЕ, КАКОГО ВЫ ДУХА" (по Луке, гл.9). И для нас теперь существенно важно не формальное единство верований, а КАКОГО МЫ ДУХА. Есть Дух милосердия, правды, свободы - это Дух Святый, Дух Христов. И есть дух ненависти, лжи, насилия - это дух Диавола. По этим признакам разделяется все в нашем мире: это и есть настоящая граница Церкви Христовой.

Догматы Глубина догматов неисследима, и касаться оной опасно, в особенности подверженному какой-либо страсти. .Кто может утверждать догматы о Пресвятой Троице и богословствовать? }