Абажуры из человеческой кожи. Мужчин, не удовлетворяющих ее неуемную похоть, ильза кох велела кастрировать

Они заправляли конвейером смерти в концентрационном лагере Бухенвальд, перемоловшем десятки тысяч жизней. Даже их коллегам из СС становилось не по себе, когда фрау Кох хвасталась абажурами, сделанными из человеческой кожи.

Дата рождения - 1897 г.
Первый брак - 1924 г.
Второй брак - 1937 г.
Должность - комендант лагеря;

Дата рождения - 1906 г.
Место рождения - Саксония

В конце 1941 года супруги Кох предстали перед судом СС в Касселе по обвинению в "чрезмерной жестокости и моральном разложении".

Суд решил, что они стали жертвой заговора со стороны недоброжелателей.

И только в 1944 году состоялся суд, на котором садистам не удалось уйти от ответственности. Кох был приговорен к смертной казни. В холодное апрельское утро 1945 года, буквально за несколько дней до освобождения лагеря союзными войсками, Карл Кох был расстрелян во дворе того самого лагеря, где он совсем недавно распоряжался тысячами человеческих судеб.

Овдовевшая Ильза была виновна в не меньшей степени, чем ее муж. Многие заключенные считали, что Кох совершал преступления под дьявольским влиянием своей жены. В глазах же СС вина ее была незначительна. Садистку освободили из-под стражи. Она находилась на свободе до 1947 года, когда правосудие наконец настигло ее. Приговорена к пожизненному заключению, но в 1959 году выпущена на свободу. Однако фрау Кох не суждено было насладиться свободой. Как только Ильза вышла из американской военной тюрьмы в Мюнхене, она была арестована немецкими властями и снова посажена за решетку. В тот год 1 сентября в камере баварской тюрьмы она съела свой последний шницель с салатом, написала прощальное письмо сыну, связала простыни и повесилась. "Сука Бухенвальда" собственноручно свела счеты с жизнью.

Нацисты создали на оккупированной ими территории множество концлагерей, предназначенных для так называемого "расового очищения" Европы. То, что их узниками были дети, инвалиды, старики, совершенно беззащитные люди, не имело никакого значения для садистов из СС. Освенцим, Треблинка, Дахау и Бухенвальд стали сущим адом на земле, где людей систематически травили в газовых камерах, морили голодом, избивали и заставляли работать до изнеможения.

Чтобы воплотить в жизнь бредовые планы Гитлера, требовались исполнители - люди без жалости, сострадания и совести. Нацистский режим создал систему, которая могла произвести их.

Некоторые начальники лагерей, в частности Рудольф Гесс в Освенциме, непосредственно не убивали заключенных и таким образом как бы отгораживались от злодеяний, творимых в лагерях. На суде Гесс гордо заявил о немецкой изобретательности, которая позволяла поддерживать в исполнителях-палачах иллюзию невиновности в содеянном.

Супруги Кох были парочкой, чья изощренность не знала границ. Эти двое - комендант лагеря и его жена, которая проводила вечера за изготовлением абажуров из татуированной человеческой кожи, - воплощали в жизнь суть гитлеровской идеи.

Переезд Ильзы Кох в Бухенвальд из Саксонии, где она родилась в 1906 году и до войны работала библиотекарем, еще не дает ответа на то, что превратило обыкновенную женщину в зверя. Дочь чернорабочего, она была прилежной школьницей, любила и была любима, пользовалась успехом у деревенских парней, но всегда считала себя выше других, явно преувеличивая свои достоинства. И когда ее эгоизм объединился с амбициями эсэсовца Карла Коха, скрытая извращенность Ильзы стала явной.

Они познакомились в 1936 году, когда система концентрационных лагерей уже охватила всю Германию. Штандартенфюрер Карл Кох служил в Заксенхаузене.

У Ильзы была любовная связь с шефом, и она согласилась стать его секретарем.

Карл родился, когда матери было 34 года, а отцу, правительственному чиновнику из Дармштадта,- 57. Родители поженились через два месяца после рождения сына. Отец умер, когда мальчику исполнилось восемь лет. Будущий комендант концлагеря учился плохо. Вскоре он ушел из школы и поступил работать посыльным на местную фабрику.

Когда юноше исполнилось семнадцать лет, он записался добровольцем в армию. Первая мировая война уже полыхала в Западной Европе. Однако вмешалась мать, и с призывного пункта его вернули домой. В марте 1916 года, в возрасте девятнадцати лет, ему все-таки удалось попасть на фронт.

Новобранец досыта нахлебался окопной жизни на одном из самых напряженных участков Западного фронта.

Война для Карла Коха закончилась в лагере для военнопленных, и, как многие другие, он наконец вернулся в разгромленную, озлобленную Германию.

Бывшему фронтовику удалось неплохо устроиться. Получив пост банковского служащего, он в 1924 году женился. Однако через два года банк лопнул, и Карл остался без работы. Одновременно расстроился и его брак. Молодой безработный нашел решение своих проблем в нацистских идеях и вскоре уже служил в СС.

Судьба не единожды сталкивала его с командиром подразделения "Мертвая голова" Теодором Эйке, одним из активных участников создания первых концентрационных лагерей.

Эйке высоко оценил Коха, написав о нем в 1936 году, когда тот возглавил лагерь в Заксенхаузене: "Его способности выше средних. Он делает все для торжества национал-социалистских идеалов".

В Заксенхаузене Кох даже среди "своих" приобрел репутацию отъявленного садиста. Тем не менее именно эти качества помогли ему завоевать сердце Ильзы. И в конце 1937 года состоялась брачная церемония. Счастливая пара объединила свои усилия на службе дьяволу.

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПЫТКИ
Садистские наклонности Коха не замедлили проявиться, как только он приступил к исполнению своих обязанностей. Комендант лагеря получал огромное удовольствие, стегая заключенных бичом, по всей длине которого были вставлены кусочки бритвы. Он ввел в обиход тиски для пальцев и клеймение каленым железом. Эти средневековые пытки применялись за малейшие нарушения лагерных правил.

Начальство главного управления безопасности рейха, поощряя систему концентрационных лагерей, выдвинуло кандидатуру Коха на повышение. В 1939 году ему было поручено организовать концентрационный лагерь в Бухенвальде. На новое место службы комендант отправился вместе с женой.

Бухенвальд считался "исправительным" лагерем, как и все его предшественники. Предназначение лагеря изменится к середине войны, когда гитлеровская программа уничтожения людей будет окончательно введена в действие.

Впоследствии Бухенвальд, как и Освенцим, имел двойное назначение. Тех, кто был болен, слаб или слишком мал, чтобы работать, сразу отправляли на смерть. Тех, кто казался подходящим для работы на рейх, заставляли трудиться в нечеловеческих условиях на производящей вооружение фабрике по соседству с лагерем. Скудный рацион и непосильный труд неизбежно приводили узников к смерти.

В то время как Кох упивался властью, наблюдая за ежедневным уничтожением людей, его жена испытывала еще большее удовольствие от мук заключенных. В лагере ее боялись больше самого коменданта.

Садистка обычно прохаживалась по лагерю, раздавая удары плетью любому встречному в полосатой одежде. Иногда брала с собой свирепую овчарку и приходила в восторг, натравливая собаку на беременных женщин или узников с тяжелой ношей. Неудивительно, что заключенные прозвали Ильзу "сукой Бухенвальда".

Когда измученным вконец узникам казалось, что уже не существует более страшных истязаний, садистка изобретала новые зверства. Она приказывала заключенным мужчинам раздеться. Те, у кого не было татуировки на коже, Ильзу Кох мало интересовали. Но когда она видела на чьем-то тепе экзотический узор, в глазах садистки вспыхивала плотоядная усмешка. А это означало, что перед ней -очередная жертва.

Позже Ильзу Кох прозвали "фрау Абажур". Она использовала выделанную кожу убитых мужчин для создания разнообразной домашней утвари, чем чрезвычайно гордилась. Наиболее подходящей для поделок она находила кожу цыган и русских военнопленных с наколками на груди и спине. Это позволяло делать вещи весьма "декоративными". Особенно Ильзе нравились абажуры.

Один из узников, еврей Альберт Греновский, которого заставили работать в патологоанатомической лаборатории Бухенвальда, рассказывал после войны, что отобранных Ильзой заключенных с татуировкой доставляли в диспансер. Там их убивали, используя смертоносные инъекции. Был только один надежный способ не попасть "суке" на абажур - изуродовать себе кожу или умереть в газовой камере. Некоторым и это казалось благом.

Тела, имеющие "художественную ценность", доставляли в патологоанатомическую лабораторию, где их обрабатывали спиртом и аккуратно сдирали кожу. Затем ее высушивали, смазывали растительным маслом и упаковывали в специальные пакеты. А Ильза тем временем совершенствовала свое мастерство. Из кожи заключенных она стала шить перчатки и ажурное нижнее белье. "Татуировку, украсившую трусики Ильзы, я видел на спине одного цыгана из моего блока",-рассказывал Альберт Греновский.

По-видимому, изуверские развлечения Ильзы Кох сделались модными среди ее коллег в других концентрационных лагерях, которые множились в нацистской империи как грибы. Для нее было удовольствием переписываться с женами комендантов других лагерей и давать им подробные инструкции, как превратить человеческую кожу в экзотические переплеты книг, абажуры, перчатки или скатерти для стола.

Это людоедское "ремесло" не осталось не замеченным властями. В конце 1941 года супруги Кох предстали перед судом СС в Касселе по обвинению в "чрезмерной жестокости и моральном разложении". Пытки и убийства были для эсэсовцев нормальным явлением. Но получать от этого удовольствие лицемерная нацистская Фемида считала "безнравственным". Крестоносцам "третьего рейха" не хотелось публично выступать в роли садистов. Разговоры об абажурах и бичах просочились из лагеря и привели Ильзу и Карла на скамью подсудимых, где они должны были держать ответ за "превышение власти".

Однако в тот раз садистам удалось избежать наказания. Суд решил, что они стали жертвой оговора со стороны недоброжелателей. Бывший комендант некоторое время был "советником" в другом концентрационном лагере. Но вскоре супруги-изуверы вновь вернулись в Бухенвальд. И только в 1944 году состоялся суд, на котором садистам не удалось уйти от ответственности.

Карл Кох предстал перед военным трибуналом по обвинению в убийстве эсэсовца, который неоднократно жаловался на наглые вымогательства со стороны коменданта лагеря. Обнаружилось, что большая часть награбленных ценностей вместо того, чтобы поступить в сейфы рейхсбанка в Берлине, осела в виде астрономических сумм на секретном счете супругов Кох в швейцарском банке.

Карл Кох вырывал у мертвых золотые коронки, у живых отнимал драгоценности, обручальные кольца и деньги, которые они пытались спрятать в одежде. Таким образом комендант лагеря рассчитывал обеспечить свое послевоенное благосостояние. Кох был преданным нацистом, но еще более он был предан себе и понимал, что Германия проигрывает войну. Комендант Бухенвальда не собирался погибать вместе с "третьим рейхом". Но он не учел одного: не пытки и убийства, а воровство являлось в глазах высших чинов СС самым тяжким преступлением.

Нацисты отыскали пастора, который должен был дать показания против Коха на заседании трибунала. Свидетеля держали под бдительной охраной в тюрьме. Непостижимо, но он был найден убитым в своей камере за день до судебного заседания. Но эта смерть означала конец и для подсудимого Карла Коха: во внутренностях пастора при вскрытии был обнаружен цианистый калий, и стало ясно, кто и почему убил свидетеля.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ БУХЕНВАЛЬДА
Кох, обвиненный еще и в убийстве пастора, был приговорен к смертной казни. Закрытый трибунал СС заслушал судью Конрада Моргена, который, получив полномочия от Гиммлера, ездил в Бухенвальд для установления виновности коменданта в кражах. Он обнаружил свидетельства многочисленных преступлений обвиняемого. Была найдена крупная сумма денег, спрятанная у Коха под кроватью,- эти деньги он "реквизировал" у заключенных. Бывший комендант умолял, чтобы ему дали шанс искупить вину в штрафном батальоне где-нибудь на Восточном фронте. Эта просьба была отклонена.

Репутация Коха оказалась ниже предела, допускаемого даже нацистской "моралью". И в холодное апрельское утро 1945 года, буквально за несколько дней до освобождения лагеря союзными войсками, Карл Кох был расстрелян во дворе того самого лагеря, где он совсем недавно распоряжался тысячами человеческих судеб.

Овдовевшая Ильза была виновна в не меньшей степени, чем ее муж. Многие заключенные считали, что Кох совершал преступления под дьявольским влиянием своей жены. В глазах же СС вина ее была незначительна. Садистку освободили из-под стражи.

Тем не менее она не вернулась в Бухенвальд. Незадолго до окончания войны преступница уже находилась на родительской ферме рядом с Людвигсбергом.

Но ее имя не было забыто теми, кто выжил. Известный американский радиокомментатор Эдвард Мэрроу потряс слушателей рассказом о том, что он увидел, когда союзные войска освободили Бухенвальд: "Мы достигли главного входа. Заключенные сгрудились за колючей проволокой. Едва мы миновали ворота, как вокруг меня собралась толпа людей, которые пытались дотронуться до меня. Они были в лохмотьях. Смерть уже дохнула на них, но они улыбались одними глазами. Когда я добрался до бараков и вошел в один из них, то услышал слабые аплодисменты узников, уже неспособных подняться с нар. Я вышел во двор. Один человек на моих глазах упал замертво. Люди представляли собой скелеты, обтянутые кожей... Дети цеплялись за мои руки и смотрели на меня как на чудо. Мужчины подходили и пытались заговорить со мной. Здесь были люди со всей Европы. Многие больные вообще не могли двигаться. Я спросил о причине смерти упавшего человека. Врач сказал: "Туберкулез, голод, физическая усталость и полная утрата воли к жизни".

Умоляю поверить в то, что я рассказал о Бухенвальде. Но это только маленькая часть огромной правды, которую мир будет постигать долгие годы".

ПРОТИВ ЧЕГО СТОИТ ВОЕВАТЬ
Генерал Эйзенхауэр приказал, чтобы 80-я дивизия, освобождавшая Бухенвальд, увидела страшную картину своими глазами. "Они, может быть, не знали, за что воевали, - заметил он, - но сейчас, по крайней мере, видят, против чего стоит бороться".

Американцы пытались постигнуть смысл такого массового истребления людей. Тем, кто принимал в этом активное участие, не пришлось долго оставаться в тени. В дни, последовавшие за освобождением Бухенвальда, постоянно всплывали два имени.

После крушения "третьего рейха" Ильза Кох пряталась, зная, что власти ловят более крупную рыбу в СС и гестапо. Она находилась на свободе до 1947 года, когда правосудие наконец настигло ее.

До суда бывшую нацистку содержали в тюрьме. Сорокалетняя Ильза была беременна от немецкого солдата. В Мюнхене она предстала перед американским военным трибуналом, чтобы отвечать за свои преступления.

Несколько недель множество бывших заключенных с горящими гневом глазами приходили в зал судебного заседания, чтобы рассказать правду о прошлом Ильзы Кох.

"Кровь более пятидесяти тысяч жертв Бухенвальда на ее руках,- заявил прокурор,- и тот факт, что эта женщина в данный момент беременна, не освобождает ее от наказания".

Американский генерал Эмиль Киль зачитал приговор: "Ильзе Кох - пожизненное заключение".

Попав в тюрьму, Ильза сделала заявление, в котором уверяла, что была только "слугой" режима. Она отрицала изготовление вещей из человеческой кожи и утверждала, что была окружена тайными врагами рейха, которые оговаривали ее, пытаясь отомстить за служебное усердие.

В 1951 году в жизни Ильзы Кох наступил перелом. Генерал Лусиус Клей, верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии, своим решением поверг в шок мир по обе стороны Атлантики - как население своей страны, так и Федеративной Республики Германии, возникшей на обломках поверженного "третьего рейха". Он подарил Ильзе Кох свободу, заявив, что имеются лишь "несущественные свидетельства" того, что она приказывала кого-нибудь казнить, а ее причастности к изготовлению поделок из татуированной кожи нет доказательств.

Когда военная преступница была освобождена, мир отказался поверить в обоснованность этого решения. Больше всех возмутился вашингтонский адвокат Уильям Денсон, который был обвинителем на суде, приговорившим Ильзу Кох к пожизненному заключению. Он говорил от имени миллионов мертвых и живых: "Это чудовищная ошибка правосудия. Ильза Кох была одной из самых отъявленных садисток среди нацистских преступников. Невозможно подсчитать количество людей, желающих свидетельствовать против нее не только потому, что она была женой коменданта лагеря, но и потому, что это проклятое Богом существо".

Однако фрау Кох не суждено было насладиться свободой. Как только Ильза вышла из американской военной тюрьмы в Мюнхене, она была арестована немецкими властями и снова посажена за решетку.

ВОЗМЕЗДИЕ
Фемида новой Германии, стремясь как-то загладить вину за массовые преступления нацистов, незамедлительно посадила Ильзу Кох на скамью подсудимых. Баварское министерство юстиции занялось поиском бывших узников Бухенвальда, добывая новые доказательства, которые позволили бы запереть военную преступницу в тюремной камере до конца ее дней.

240 свидетелей давали показания в суде. Они рассказывали о злодеяниях садистки в нацистском лагере смерти. На этот раз Ильзу Кох судили немцы, во имя которых нацистка, по ее убеждению, верно служила "фатерланду". Военная преступница вновь была приговорена к пожизненному заключению. Ей было твердо заявлено, что на этот раз она не сможет рассчитывать на какое-либо снисхождение.

В 1967 году в письме сыну Уве, которого Ильза родила вскоре после первого приговора, она с возмущением сетовала на то, что стала "козлом отпущения" за чьи-то грехи, в то время как многим важным особам удалось избежать наказания. Однако в этих письмах не было и тени раскаяния.

В тот год 1 сентября в камере баварской тюрьмы она съела свой последний шницель с салатом, написала прощальное письмо сыну, связала простыни и повесилась. "Сука Бухенвальда" собственноручно свела счеты с жизнью.

Никому, пожалуй, не пришло бы в голову искать оправдания бухенвальдским палачам, но один человек решил сделать это в 1971 году. Уве Кохлер, взяв девичью фамилию матери, попытался в судебном порядке восстановить "доброе имя Ильзы Кох". Он обратился с прочувствованным письмом в газету "Нью-Йорк таймс": "Так как пересмотр дела в судах Западной Германии фактически невозможен, я подумал, что американцы, приговорившие мою мать к пожизненному заключению, должны знать ее истинную историю".

Уве родился в 1947 году. Своим появлением на свет он обязан случайной связи Ильзы и бывшего немецкого солдата в Ландсбергской тюрьме. Мальчика сразу же направили в один из баварских приютов - первый из многих, которые он пройдет, пока вырастет, оставаясь в полном неведении, кто его родители и живы ли они.

НИКАКОГО СНИСХОЖДЕНИЯ!
В восемь лет Уве случайно увидел свое свидетельство о рождении с именем матери и запомнил его. Через одиннадцать лет юноша прочитал в одной газете заголовок: "Нет снисхождения Ильзе Кох". Назначенный государством опекун подтвердил, что речь идет о матери Уве.

На Рождество 1966 года он впервые посетил свою мать в Ландсберге. "Для меня она не была "сукой Бухенвальда",- говорил Уве.- Я был рад встрече с матерью". Он продолжал навещать мать вплоть до того момента, когда она покончила с собой.

Уве говорил: "В разговоре с ней я всегда избегал упоминаний о войне. Она сама касалась этой темы, отрицала свою вину и говорила, что стала жертвой вероломства. Я не обсуждал эти вопросы более детально, так как было ясно, что это для нее болезненно. Я хотел, чтобы она надеялась на то, что после 20 лет тюрьмы ее выпустят. Мне трудно представить себе ее во время войны. Я не убежден в том, что она была невиновной. Но чувствую, что систему концентрационных лагерей она приняла подобно многим, кто не умел или не мог противостоять этому. Она была охвачена истерией времени".

Историки и психиатры нередко возвращаются к "феномену" Ильзы Кох, погрузившейся в бездну самого тяжкого греха на земле, и сходятся во мнении, что у этой женщины изначально был целый "букет" дурных наклонностей.

Но историк Чарльз Лич с этим не согласен: "До Карла Коха и после него у Ильзы не наблюдалось той жестокости, которой она "прославилась" в Бухенвальде. Ее безумие, если таковое действительно было, вызвано исключительно связью с этим мужчиной. С его смертью, кажется, колдовские путы спали. Возможно, если бы они не встретились как поистине дьявольские партнеры, не случилось бы и того, что произошло".

С этим утверждением, впрочем, трудно согласиться. "Роковые" совпадения здесь ни при чем. Дело не столько в личных качествах того или иного нацистского преступника, сколько в преступном, человеконенавистническом характере самой нацистской системы. То, что произошло с ней и ее "обслуживающим персоналом", вовсе не было случайностью. Так распорядилась История.

35 лет назад, 1 сентября 1967 года, в день 28-й годовщины начала Второй мировой войны в тюремной камере повесилась жена коменданта концлагеря Бухенвальд, чье имя стало синонимом нацистской жестокости и безнравственности

Девочка из добропорядочной саксонской рабочей семьи прилежно училась в школе, была весьма недурна собой. Деревенские парни заглядывались на красотку. Но высокомерная Ильза отшивала всех, кто пытался за ней приударить.

Работая на скромной должности библиотекаря, она до 30 лет перебирала женихами, пока ее не сразил своим эсэсовским мундиром штандартенфюрер Карл Кох, комендант концлагеря Заксенхаузен.

Когда молодожены начали вить уютное семейное гнездышко в служебной квартире на территории лагеря, привычка Ильзы властвовать над мужчинами переродилась в безудержное стремление властвовать над людьми, в патологическое желание делать с ними все, что душа пожелает. Кое-чему ее научил благоверный, который обожал стегать заключенных бичом со вставленными в его конец кусочками бритвы, вставлять пальцы провинившихся в слесарные тиски или клеймить врагов рейха каленым железом.

Коха боялись и заключенные, и сослуживцы. Поэтому с организационной точки зрения концлагерь работал, как часы. И в 1939 году ретивому штандартенфюреру поручили создать такую же «фирму» близ Бухенвальда.

Татуировка, украсившая трусики Ильзы, ранее украшала спину цыгана

Вскоре в лагере стали бояться не столько самого коменданта, сколько его жену. Газовая камера и крематорий казались многим узникам Бухенвальда чуть ли не счастливым избавлением от более жестоких мук, которым подвергала несчастных «бухенвальдская сука» -- та раздавала всем встречным удары плетью, натравливала на беременных женщин или людей с тяжелой ношей свирепую овчарку. Садистские развлечения доставляли этой фурии едва ли не физиологическое удовольствие.

Но «едва» не считается! В лагере фрау Кох приятно поразило обилие мужчин. И некоторые из тех, кого еще не измордовали, были весьма недурны собой. Ну и что, что враги рейха? Все равно им не жить. Зато кобели какие! И любвеобильная дамочка, которой поднадоел вечно пьяный муж, затаскивала приглянувшихся заключенных в первую попавшуюся каптерку. И горе бедолаге, не сумевшему удовлетворить ее неуемную похоть: провинившихся Ильза Кох велела кастрировать.

Через некоторое время на светских раутах и вечеринках наблюдательные жены эсэсовских офицеров начали замечать у супруги коменданта изящные сумочки, перчатки из чудесно выделанной мягкой светлой кожи. А подруги Ильзы чуть не лопались от зависти при виде элегантных кожаных абажуров, украшавших ее дом. Особенно пикантно на материале просвечивались рисунки, весьма напоминающие татуировки, которыми любят украшать свое тело мужчины. Каково же было удивление дамочек, когда они узнавали, что вся эта красота изготовлена из настоящей человеческой кожи, причем во многих случаях -- собственноручно госпожой Кох! Фрау Ильза с гордостью поведала, что особенно хороша для поделок кожа цыган и русских военнопленных, у которых много наколок на груди и спине.

Бывший узник, работавший в Бухенвальде патологоанатомом, рассказывал впоследствии, что заключенных, понравившихся «фрау Абажур» в качестве сырья, убивали при помощи смертоносных инъекций. Тела доставляли в анатомичку, где с них аккуратно снимали кожу, обрабатывали ее и т. д.

Наша мастерица научилась шить из человеческой кожи даже ажурное нижнее белье! Упомянутый патологоанатом вспоминал, что татуировку, украшавшую трусики Ильзы, он видел на спине впоследствии исчезнувшего цыгана.

Говорят, Ильза Кох с большим удовольствием объясняла в письмах подругам -- женам комендантов других лагерей, как лучше изготовить из человеческой кожи переплеты книг, праздничные скатерти…

Супругов Кох в чрезмерной жестокости обвинил эсэсовский суд

Возможно, эти забавы и сошли бы с рук Ильзе Кох, если бы не активная деятельность ее муженька. Менее обремененный эстетическими чувствами, нежели супруга, Карл Кох работал более прагматично: вырывал у мертвых (а порой и у живых) людей золотые зубные коронки, у живых отнимал драгоценности и деньги. Все это добро должно было отправляться в сейфы рейхсбанка. Но, как это часто случалось, большая часть конфиската оседала в карманах господина коменданта. Однажды Кох вынужден был застрелить своего строптивого подчиненного -- офицера СС, который начал строчить на начальника жалобы о том, что тот якобы занимается вымогательством, ставит невыполнимые задачи по сбору и сдаче драгоценностей и, вместо того, чтобы обратить их на пользу фатерланда, присваивает. Вспомнил доносчик и кожгалантерейное творчество взбалмошной супруги коменданта. И в конце 1942 года сладкая парочка предстала перед нацистским судом по обвинению в «чрезмерной жестокости и моральном разложении». Но в тот раз благодаря влиятельным друзьям и, возможно, взяткам, Карлу и Ильзе удалось избежать наказания. Суд счел, что супруги стали жертвами оговора.

Но в 1944 году гестаповские ищейки нашли доказательства вины штандартенфюрера. Они отыскали пастора, который мог дать серьезные свидетельские показания. Его держали под бдительной охраной в тюрьме. Увы, за день до судебного заседания свидетеля нашли мертвым в камере. При вскрытии в его желудке обнаружили цианистый калий.

Вполне вероятно, что люди Мюллера и Гиммлера посмотрели бы сквозь пальцы на совершенные Кохом убийства. У самих руки были по локоть в крови. Но воровать нацисты считали безнравственным.

Напрасно Кох умолял дать ему возможность искупить вину кровью в штрафном батальоне на Восточном фронте. Закрытый трибунал СС приговорил виновного к смертной казни. И в апреле 1945-го, за несколько дней до освобождения лагеря американцами, Карл Кох был расстрелян.

Жену-садистку снова простили. В 1947 году возмездие, казалось бы, настигло ее. После судебного процесса, длившегося несколько недель, американский военный трибунал приговорил 41-летнюю беременную Ильзу Кох к пожизненному заключению. Но не тут-то было. Через четыре года, после многочисленных апелляций осужденной, отрицающей свою вину, верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии выпустил преступницу на свободу, утверждая, что доказательства ее вины якобы несущественны.

Мир был шокирован. Общественность возмутилась. И не успела фрау Кох выйти из американской военной тюрьмы в Мюнхене, как ее тут же арестовала немецкая полиция. Германские власти, боясь, что международная общественность обвинит их в пособничестве нацистам, занялись поиском новых доказательств. Показания в суде давали 240 свидетелей! Ильзу Кох снова приговорили к пожизненному заключению. Уже без права обжалования.

Сын Ильзы Кох надеялся, что после 20 лет заключения мать выпустят

Ее четырехлетнего сына Уве, рожденного в 1947 году от бывшего немецкого солдата, власти отдали в детский приют.

В восемь лет мальчик случайно увидел свое свидетельство о рождении и запомнил имя матери, в девятнадцать -- прочитав газетный заголовок «Нет снисхождения Ильзе Кох!», он впервые проведал свою мать. Она, рассказывал Уве, сама заводила разговор, отрицала свою вину, говорила, что стала жертвой вероломства. Сын не был убежден в том, что она невиновна. Он считал, что в совершенные матерью преступления ее втянула, как Уве выразился, «истерия времени». По его мнению, Ильза заслуживала наказания, но не такого сурового. Он и сам надеялся, и пытался внушить матери мысль о том, что после 20-летней отсидки ее выпустят.

Сейчас уже трудно говорить о том, как развернулись бы дальнейшие события, если бы заключенная Ильза Кох переступила этот рубеж. Ибо 1 сентября 1967 года в возрасте 61 года она связала из простыни веревку и повесилась.

Нет, это не были муки совести. В предсмертном письме сыну военная преступница с возмущением писала, что ее сделали козлом отпущения за грехи важных персон, которым удалось избежать наказания. Но ореола мученицы не получилось. Еще в сорок пятом, посетив освобожденный Бухенвальд с неостывшими печами крематориев, генерал Д. Эйзенхауэр, командующий американскими войсками в Европе, приказал организовать страшную экскурсию в концлагерь для всех солдат и офицеров 80-й дивизии, освобождавшей эту местность. «Они, сказал генерал, может быть, не знали, за что воевали. Сейчас, по крайней мере, они видят, против чего стоит бороться».

Феномен Ильзы Кох, чье имя стало синонимом жестокости и безнравственности, пытались исследовать историки и психиатры. Одни считали, что у этой женщины был целый «букет» врожденных дурных наклонностей. Другие склонны видеть фрау Кох жертвой влияния мужа-садиста. Но, скорее всего, причины такого нравственного падения следует искать в преступном человеконенавистническом характере нацистской идеологии, превратившей в зверей, к сожалению, не только «героиню» нашего рассказа.

(По материалам зарубежной печати).

Ильза Кох на суде над бывшим персоналом Бухенвальда

Такое забывать нельзя. Ильза Кох: что творила «Бухенвальдская ведьма» и "Фрау Абажур"

Фрау Абажур носила нижнее бельё из человеческой кожи.

Ильза Кёлер в детстве не отличалась жестокостью или садизмом. Она родилась в Дрездене в семье рабочего фабрики: жили небогато, но и без нищеты. Училась Ильза на «отлично», очевидцы рассказывали о ней как о жизнерадостном и прилежном ребёнке. После школы фрейлейн Кёлер вышла на работу в библиотеку. Посетители хором хвалили новую сотрудницу: «милая девочка», «услужливая и приветливая», «чистый ангел». Однако в душе ангела уже тогда одержали верх демоны: в 1932 году, ещё до прихода Гитлера к власти, Ильза вступила в Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП), в 1934 году вышла замуж за офицера СС Карла-Отто Коха (взяв его фамилию), а в 1936 устроилась надзирательницей в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Через год Кох был назначен комендантом в печально знаменитый Бухенвальд: там «услужливая и приветливая» Ильза превратилась в чудовище.

Бюстгальтер из военнопленного

Согласно показаниям бывших узников Бухенвальда, Ильза развернула в концлагере настоящую охоту на людей с татуировками. Выбранных ей жертв под предлогом медосмотра доставляли в лагерный лазарет и там убивали путём смертельной инъекции: комендантша запретила расстрел, чтобы не испортить пулей «картинку». Патологоанатомы «свежевали» труп, и далее кожа попадала в руки специалистов по выделке (тоже из числа заключённых). Жёны офицеров СС завистливо ахали, приходя к Ильзе домой: она хвасталась кожаными абажурами ручной работы, переплётами книг, картинами на стенах и даже скатертью для кухонного стола из спины певицы парижского кабаре. В 1941 году жена коменданта получила звание старшей надзирательницы: хотя её мужа перевели в Майданек, она оставалась работать в Бухенвальде. За своё жуткое увлечение «чистый ангел» получила среди узников прозвище «фрау Абажур».

Травила беременных овчаркой

Руководство СС сквозь пальцы смотрело на кровавые расправы над заключёнными в концлагере, но вот кражу финансов простить не могло. 24 августа 1943 года Ильза и её муж были арестованы по обвинению в «личном обогащении, нанесении рейху экономического ущерба и физическом устранении свидетелей своих преступлений». Фрау Абажур продержали в тюрьме 16 месяцев и в итоге выпустили: за это время умер (от цианистого калия) лагерный священник, обещавший дать нужные показания. Вскоре Красная ведьма овдовела: за хищения «средств, принадлежащих Германии», штандартенфюрер Кох был приговорён к смертной казни. Экс-комендант воззвал к судьям, попросив отправить его в штрафной батальон на Восточный фронт, однако те просьбу не услышали: 5 апреля 1945 года Коха расстреляли.

Исчезновение «сувениров»

Фрау Абажур выпустили на свободу, и это привело к столь массовому возмущению, что в 1949 году власти Западной Германии арестовали Ильзу Кох. Четыре свидетеля показали на процессе: они лично видели, как по приказу комендантши убивали татуированных заключённых и снимали с них кожу, своими глазами наблюдали абажуры, сшитые из неё. Суд им не поверил. Впрочем, и других преступлений оказалось достаточно: бывшая библиотекарша из Дрездена на свободу уже не вышла. 1 сентября 1967 года шестидесятилетняя Ильза Кох свернула из простыни верёвку и повесилась в камере женской тюрьмы Айхах. Незадолго до смерти она жаловалась на галлюцинации: мёртвые заключённые Бухенвальда приходили к ней сквозь стены и требовали вернуть свою кожу. Фрау Абажур попросту сошла с ума.

N.B. И после этого и миллиона других полностью упоротых преступников нацисткого режима какой-то наглый, тупой и охреневший до состояния невозможности министр иностранных дел Англии ... Верх морального уродства. Надо ж так оскотинеть

Недаром говорят: «В тихом омуте черти водятся». Когда человек – приличный, интеллигентный, мирной профессии человек – начинает относиться к своим собратьям, как к нелюдям, он и сам превращается в зверя. Нечто подобное произошло с фрау Эльзой Кох, появившейся на свет в 1906-ом году урождённой Эльзой Кёлер – дамой, которая добровольно вызвалась работать в концлагере Бухенвальд.

Ужасает тот факт, что идеологическая пропаганда могла так повлиять на тихую, неприметную библиотекаршу. Достигнув тридцатилетнего рубежа и выйдя замуж за коменданта Карла Коха, Эльза почувствовала собственную безнаказанность и повела себя как богатая распоясавшаяся рабовладелица, главным развлечением которой являлись многочисленные беззащитные жертвы.

Вот лишь некоторые из бесчинств, приходивших в голову серийной убийце Эльзе Кох.

Выгнав заключённых на плац и заставив чистить его при помощи зубных щёток, она выезжала на площадку перед домом на белоснежном коне, и оттуда, словно генерал, любовалась бессмысленной работой десятков людей.

Отправляясь на пешую прогулку, Эльза Кох неизменно брала с собой свирепую овчарку и по дороге дрессировала её, натравливая на детей и беременных женщин, если те имели несчастье случайно оказаться на её пути. Иногда госпожа Кох захватывала и кнут, чей беспощадный кончик рассекал спины заключённых, которые не успевали вовремя уступить ей дорогу.

Однако всё это госпожа Кох воспринимала, как само собой разумеющиеся шалости. Боялись её из-за наказаний, куда более серьёзных и жестоких – самых настоящих зверств. К примеру, она периодически отправляла узников в расположенный неподалёку зоопарк – в вольер к гималайским медведям. Ничего личного, просто не желала тратиться на корм животным. Зачем, если в её распоряжении имелось 250 тысяч «недолюдей»?

Когда у беспринципной дамы возникло желание завести любовника, и Эльза присмотрела для этой цели приятно сложенного молодого человека – чеха по национальности (естественно, он был одним из заключённых), - прежде всего, немка велела откормить его. А через неделю, получив его отказ, сочтя себя оскорблённой, отдала приказ расстрелять беднягу, вырезать сердце из его трупа и «замариновать» орган в стеклянной банке, в формалине. Затем, разместив плавно покачивавшееся в жидкости сердце у своей кровати, Эльза Кох грустила напоказ и слагала возле него по вечерам любовные стихи.

Но самая страшная её деятельность, за что Эльза Кох получила сразу два прозвища – «Бухенвальдская ведьма» и «фрау Абажур», заключалась в том, что, по слухам, она использовала кожу узников в качестве подручных материалов для изготовления различных поделок: перчаток, сумочек, тонкого нижнего белья и абажуров, один из которых даже стоял в её комнате, вызывая отвращение у немногочисленных гостей семьи Кох. К тому же, для подобных сувениров Бухенвальдская ведьма предпочитала татуированные участки кожи.

Тем не менее, после ареста этой страшной безумной женщины, несмотря на свидетельства 240 человек, американский генерал приказал отменить приговор о её пожизненном заключении. В тюрьме Эльза Кох к этому времени успела провести всего несколько лет. Однако его решение вызвало столь бурный протест общества, что в 1951-ом году судебный процесс с теми же обвинениями и приговором повторился, и «фрау Абажур», осознал, что свобода ей больше точно не светит, повесилась в 1967-ом году в своей камере на простыне. Никакого раскаяния в ужасающих поступках она при этом не изъявила – посмертной записки найдено не было.

Самое жуткое в этой драме, по нашему мнению, то, что сейчас некоторые воспринимают Эльзу Кох исключительно как пример для подражания. От её имени создаются страницы в соцсетях, воспоминания о её зверствах смакуются молодыми нацистами с истинным наслаждением. Хочется верить, что идеология разделения на людей и нелюдей методикой скрытого гипноза пока ещё проникла не во все юные головы. И у них, в отличие от слабой бесхарактерной библиотекарши, остаётся шанс одуматься.

20.08.2013 7 51346

Эту женщину считают одной из самых жестоких преступниц времен нацизма. Журналисты, освещавшие послевоенные суды над военными преступниками, прозвали ее Бухенвальдской сукой и Фрау Абажур. Однако не все так просто...

Эльзе Кёлер, жительнице Дрездена, было восемь лет, когда началась Первая мировая война. Она родилась в 1906 году в обычной семье, которая жила в стесненных жизненных обстоятельствах. Эти тяготы воспитали в девочке понимание, что жизнь -вещь сложная. Обеспеченного будущего родители Эльзе дать не могли, и ей всю жизнь приходилось рассчитывать только на себя.

Стопроцентная немка

На сохранившихся юношеских фотографиях Эльза смотрится далеко не красавицей. Однако она была о себе высокого мнения. Чтобы вырваться из рабочей среды, Эльза в возрасте пятнадцати" лет поступила в школу бухгалтеров и потом пристроилась клерком в бухгалтерию. Время было тяжелое, голодное и печальное. Неудивительно, что появившаяся новая партия и ее новый лидер Адольф Гитлер сразу понравились Эльзе. Но прошло десять лет, прежде чем Эльза вступила в ряды НСДАП. Шел 1932 год. Через год ее кумир Гитлер пришел к власти. И началась новая жизнь.

Эльзе было уже 26 лет. Членство в партии давало ей надежду наконец-то вступить в благопристойный брак. Товарищи по партии познакомили ее с разведенным неудачником Карлом Отто Кохом. Карл тоже вышел из низов общества, в прошлом был вором и мошенником, одно время его использовали как стукача в полиции, но благодаря партии он возвысился и стал подниматься по карьерной лестнице.

Карл понравился Эльзе, она понравилась Карлу. В 1936 году они поженились. Началась обычная жизнь, если не считать, что она происходила на фоне особенных немецких реалий. Соотечественников стали сажать и даже истреблять. Эльза во всем разделяла линию партии. И когда Карла назначили комендантом немецкого концлагеря Бухенвальд, рассчитанного пока что на нелояльных немцев и евреев, она последовала за мужем.

Пикничок на обочине истории

Жизнь с Карлом, однако, не складывалась. «Перспективный» партиец оказался на самом деле мало того что садистом, так еще и гомосексуалистом. Особые склонности мужа вроде бы должны были Эльзу раздражать, однако она просто не обращала на это внимания, и каждый жил так, как ему нравилось - Карл насиловал заключенных мужского пола, а она открыла в себе удивительное стремление к власти. Узники боялись свою фрау Эльзу, госпожу комендантшу, гораздо больше, чем господина коменданта.

Она была изобретательной женщиной. Для заключенных она придумывала самые разные трудности: могла заставить драить двор лагеря зубными щетками, могла самолично отхлестать хлыстом, без которого она на лагерный плац и не выходила, могла приказать привести молодого и красивого узника для сексуальных развлечений - ей нравилось унижать, нравилось, что ее боятся, нравилось внушать чувство ужаса и влечение одновременно.

Выжившие в Бухенвальде рассказывали с содроганием, что их ведьма завела себе белого коня, на котором объезжала лагерные угодья и хлыстом поправляла поведение несчастных. Нередко она появлялась не на коне, а пешком и с огромной овчаркой, которую с милой улыбкой отпускала рвать тела узников, нередко не только до увечий, но и до полной смерти.

Специально, чтобы заключенным их положение стало еще тягостнее, она появлялась перед своими «расово нечистыми мужчинами» в плотно обтягивающих свитерах и невероятно коротких юбках и со мстительностью улыбалась, когда видела, как это на них действует. Жалости узники у госпожи Кох не вызывали никакой. При любом нарушении, которое она считала значительным, их просто отправляли умирать. Недаром на воротах Бухенвальда было написано: «Каждому свое». Свое получали узники, свое брала и Эльза. Именно тут, в Бухенвальде, у нее завязались несколько романов с эсэсовцами. Муж Карл тоже получал свое.

С 1938 года, когда пошла плановая ликвидация евреев и они стали прибывать и прибывать в лагерь, Карл начал вымогать у евреев денежные средства. И, очевидно, так в этом деле преуспел, что слух о его обогащении в 1942 году достиг ставки фюрера. Все бы, может, обошлось, если бы Карл не приказал убить врача и лагерного санитара, которые знали страшную тайну Коха - что он гомосексуалист и что он болен венерическими болезнями.

Расследование дела поручили эсэсовскому офицеру Георгу Конраду Моргену. В 1943 году комендант Кох был арестован и оказался в тюрьме. Арестована была и госпожа Кох. Но если Карла признали виновным как в убийствах, так и в сговоре с еврейским врагом, что моментально делало его врагом рейха, то Эльзу отпустили за отсутствием улик. И жила она спокойно на свободе вплоть до июня 1945 года, когда ее арестовали американцы. Карлу повезло меньше: за месяц до падения Берлина его расстреляли в Мюнхене.

Суды без улик?

Эльза Кох трижды была под судом. И трижды - за одно и то же преступление. Преступление, которое доказать так и не смогли, но за которое она была в конце концов приговорена к пожизненному заключению. Особенности поведения госпожи Кох в Бухенвальде на фоне тех многочисленных преступлений, которые захлестнули всю Германию времен фашизма, не казались особо тяжкими: да - унижала достоинство узников, да - заставляла работать сверх меры, да - избивала или приказывала избивать, да - отправляла на смерть, да - провоцировала сексуальным поведением. Это были мелкие преступления.

После того, что вскрылось на Нюрнбергском процессе, даже травля собаками и изнасилования женщиной мужчин не казались чем-то особо тяжким. Во всяком случае, эти фокусы госпожи Кох на смертную казнь не тянули. Однако был особый пункт, в котором ее обвиняли,- сдирание с тел узников кожи и изготовление из нее сувениров, в частности абажуров для ламп. Ознакомившись с этими «произведениями искусства», журналисты сразу же и прозвали Эльзу Фрау Абажур.

Однако, хотя свидетели охотно рассуждали про кожу и абажуры, улик не было. Как не было их в том достопамятном 1943 году, когда Морген прожил целый месяц в Бухенвальде, разыскивая проклятые абажуры. Ему тоже десять свидетелей упорно твердили, что собственными глазами видели, как комендантша заставляла узников раздеваться догола и внимательно рассматривала кожу. Если видела татуировки, сразу обращала на них внимание. И тыкала стеком в узника - мол, этого использовать.

Другие, вроде бы, даже были свидетелями, как госпожа лично сдирала кожу с полюбившимся тавром с живого человека. И делала это в госпитале с помощью тамошнего врача. А потом из этой кожи... Ну да - абажуры. Три штуки, говорили свидетели, видели в ее доме. Морген расследовал слухи. Однако абажуры из человечинки оказались абажурами из козлиной кожи, а вопросом татуировок в лагере занимался доктор Кремер - тот самый, которого убили по приказу Карла Коха.

Научная работа, которую Кремер проводил, была связана с сочетанием уголовного прошлого и татуировок на теле. Очевидно, доктор приобщал к исследованиям иллюстративный материал. Правда, тут свидетели клялись, что делал он это лишь после смерти, то есть сдирал кожу с трупов. В 1943 году Морген это обвинение оставил как бесперспективное.

В 1947 году, когда состоялся первый послевоенный суд над Эльзой, он выступал в качестве ее защитника. Он-то знал, в чем ее сразу же станут обвинять. И благодаря его стараниям это обвинение было отметено. Хотя американские судьи очень старались убедить Моргена признать, что улики были. Но Морген твердил, что не было. А сувениры из кожи делали в Бухенвальде не в лагере, а на местном заводике, и не из человеческой кожи, а из козлиной, как и те абажуры. Беда лишь, что заводик еще тогда разбомбили. И улик не было.

Моргена били. Но, как эсэсовский офицер, побои он выдержал. Госпожу Кох посадили в результате всего на несколько лет. И это решение суда вызвало бурю ярости, после чего ее дело передали в германский суд. Теперь ее осудили по полной программе на пожизненное заключение, не принимая во внимание отсутствие улик.

В тюрьме Эльзе удалось забеременеть и родить сына. Через год мальчика забрали, и только в возрасте 19 лет он узнал, кто его настоящая мать. Вместо того чтобы забыть ее и не вспоминать, молодой человек стал Эльзу навещать. Последний раз он навестил мать незадолго до ее дня рождения в 1967 году. Но до дня рождения Эльза не дожила - повесилась. Ей должен был исполниться 61 год. После ее смерти сын пропал, и больше никто его не видел.

Николай КОТОМКИН